Отправляемся в апреле. Радость с собой, беду с собой

Танец окончился, и к ним протиснулся Михаил.

— Галя, ты где Новый год встречаешь?

— Дома.

— П-пойдем лучше к нам, а?

— Я уже договорилась, нельзя мне.

В конце концов решили так: примерно до часу ночи Петр и Михаил побудут в общежитии, а к московскому Новому году перебегут к Галине.

В столовой все стены были увешаны гирляндами из кедровых и пихтовых веток, в зелени ярко горели красные гроздья рябины. Все это умело, со вкусом сделала сегодня днем Зинаида Федоровна Заварухина. Клавдия, командуя на кухне, изредка взглядывала на нее из окна раздатки.

И вот наступил праздничный вечер. За сдвинутыми столами было шумно, весело. До Нового года оставалось еще полчаса, и пока пили за старый.

— А где же у нас Клавдия Ивановна? — не раз справлялся Колечкин.

— Выйдет позднее, — объяснила ему Маруся и, выставляя новые блюда, все поправляла пальцами немного нарушенную модную прическу.

Полина Мездрина, прибывшая из Малайки, привела на вечер веснушчатого широколицего солдата с хитрыми быстрыми глазами. Солдат принес проигрыватель, и Полина по-хозяйски заводила то одно, то другое. Пластинки были нерусские — солдат служил за границей. Настюра Мартынюк слушала-слушала незнакомую рыкающую музыку, махнула рукой и пошла плясать «Барыню». Кто-то сбегал домой, притащил «Амурские волны», и Максим Петрович пригласил на вальс Зинаиду Федоровну.

— За стол, за стол, друзья! — крикнул Колечкин, косясь на окно раздатки. — До Нового года осталось пять минут! — еще громче объявил он. — Пока откроем шампанское, пока кладем закуску…

Клавдия еще раз взглянула на себя в зеркало, повешенное на стене, и в самые последние минуты вышла к столу. Оживленный говор, суета — все прекратилось немедленно.

Ну вот. Так было задумано, так и получилось. А теперь пусть пьют, поют, пляшут. Она же скоро опять уйдет в кухню, будто по делам. Чтобы таращили глаза, искали, где она. И чтоб ОН каждый раз даже спиной чувствовал, когда она появится снова.

Колечкин, избранный тамадой, стоял с бутылкой шампанского в руках.

— Ну вот… Вы пришли. Можно и начинать, — забормотал он.

Клавдия села на оставленное для нее место.

— Встали! — взглянув на часы, скомандовал тамада. — С Новым годом! — быстро обвел глазами длинное застолье. — С новым счастьем! — склонившись к Клавдии, добавил тихо, многозначительно.

Она выпила и пошла, показывая свою красивую спину, обтянутую синим, под цвет глаз, трикотажным платьем: специально ездила в Горноуральск, искала что-нибудь подходящее для этого вечера.

Вернулась, когда все уже захмелели. Теперь мужчины, увидев ее, вскакивали, говорили комплименты кто как умел, а женщины начинали неестественно оживленно беседовать друг с другом.

— Ты у нас сегодня королева! — сказал Максим Петрович, разглядывая шикарную прическу Клавдии.

— Она всегда королева! — подкатился Колечкин. — Приглашаю вас на фокстрот.

Заварухины не танцевали. Главный инженер сидел рядом с недавно приехавшей величественной супругой Ступина и слушал ее монотонный рассказ о дипломированном инженере Станиславе Колечкине.

— Он моментально вживается в любую среду. Будь это интеллигенция или самые простые люди — он всегда найдет с ними общий язык. Вы же видите, он как рыба в воде! — кивала она крупной головой на мужа своей младшей сестры.

Зинаида Федоровна рассеянно разговаривала с Марией Карповной. Бердадыш все пытался рассказать кому-нибудь «байку», но его никто не слушал. Солдат рвался к Клавдии, Полина оттягивала его за рукав гимнастерки, внушала:

— Ты, Владик, посиди лучше. Или, может, уйдем? — заглядывала ему в глаза.

— Нет, еще погуляем, а уж потом уйдем, — говорил он и опять рвался к Клавдии, а Полина удерживала его.

Двери широко распахнулись, на пороге встал Леха-механик.

«Всю обедню испортит!» — пронеслось в голове Клавдии. Она бросила Колечкина и шагнула к Лехе.

— Или, может, нам сюда нельзя? — глядя на нее, скривил губы механик.

Клавдия подхватила его под руку, вывела на улицу. Вернувшись, увидела, что Зинаида Федоровна уже взяла с окна сумочку. Валерий нетерпеливо дослушивал свою мощную собеседницу. Сейчас уйдут!

Клавдия пересекла столовую, раскидала пластинки, остановила какое-то «буги-вуги», завела свое.

— Дамский вальс!

Она не знает, «вздрогнул» ли он, когда у всех на виду пригласила его на танец. От еле уловимого знакомого запаха одеколона все закружилось, и он прижал ее к себе, удерживая от падения.

— К чему это, Клава?..

Может, послышалось? Может, и не говорил ничего?

Отпрянула, чтоб увидеть его лицо, глаза.

Господи! Наплевать на все! Положить голову на грудь и кружиться, кружиться…

Его пальцы до боли сжали ее кисть. Мгновенно поняла: это не ласка, предостережение. Ну ясно! Он испугался! Здесь же не глухая тайга, а он и там озирается.

Сразу увидела всех окружающих. Танцевали только Костя с Марусей. Остальные стояли в сторонке, смотрели. Зинаида Федоровна рылась в сумочке у окна.

Неожиданно для себя Клавдия с силой повернула Валерия так, чтобы ее лицо никому не было видно.