Отправляемся в апреле. Радость с собой, беду с собой

Пятно трепыхнулось, насторожилось и кинулось на зов. Чуть с ног не сбила Клавдию собака — так обрадовалась, что не одна она в этой необжитой тишине, что есть тут живая душа и можно вместе побегать по изрытой, закиданной щепой и хвоей площадке, понюхать шкафы, столы, сундуки, стоящие под открытым небом чуть не возле каждого домика.

— Абдулка-то где твой, Жданка?

Собака насторожилась, вытянулась на лапах, круто завернула голову.

— Ишь ты, знаешь, где квартирует твой ухажер, — рассмеялась Клавдия. — Март ведь, Жданка! Мороз-то уж так, несерьезный. Хоть и Север тут, а весной все равно пахнет, чуешь?

Жданка тявкнула трепетно, негромко.

— Молчи! — испугалась Клавдия и огляделась. — Людей поднимешь.

Но все было тихо, никто не проснулся. Устали люди, намаялись с переездами — больше суток пробирались на автобусах по ухабистым болотам и узкому зимнику. А потом тесно размещались в новом жилье. Даже в палатках есть семейные. Отгородились от чужих глаз занавесками да и живут вот уж неделю.

Еще есть один выход в тайгу из поселка — к речке. Оттуда в день по нескольку раз возят на тракторе воду. Привезут бочку — возле нее очередь сразу. Кто-нибудь залезет наверх и набирает кому в ведро, кому в бидон, кому в чайник. Как только посудина начнет царапать по дну бочки, тракторист заворачивает машину — и снова за водой.

— Пойдем, Жданка, к речке!

Вдвоем не страшно в тайге. Луна перекатилась на березу. Каждый кустик разглядеть можно. Вон елочка махонькая согнулась под снегом, как старушонка. Ну просто встала на колени и молит о чем-то. И голову склонила до самой земли — не поднимусь, дескать, пока не вымолю.

Вот так же встать бы на колени да и выпросить хоть немножко счастья. А перед кем вставать? Перед этим пнем, что ли? И не пень это, а раскоряка какая-то. На гуся похож. Будто откинул голову и клюв широко раскрыл.

Клавдия захватила в горячие ладони снегу, скатала комочек и, пометясь, швырнула его в разинутый клюв. Голова у гуся чуть дрогнула, с нее мягко шмякнулся снег, и не гусь уж это, а так, неведомое что-то.

Почему тихо-то так в тайге? Хоть бы сучок треснул, или бы снег ухнул с макушки кедра, дерево бы какое надвое распороло, чтоб треск пошел по тайге, чтоб испугаться до смерти и забыть про все на свете!

Что это?

Бежит кто-то, дышит. Оглянуться страшно. Замерла Клавдия, мысленно только вскрикнула: «Жданка!»

А Жданка сама выскочила из-за поворота, пронеслась мимо и во весь дух туда, по дороге, к поселку… Оглянулась Клавдия и увидела на лунной дорожке два темных пятна. Беснуются, прыгают, тявкают, валят друг дружку в снег. Вот наперегонки помчались к поселку, скрылись из виду.

Усмехнулась Клавдия, обругала их «собаками» и тоже пошла к вырубке.

Из крайнего домика выскочил полуодетый дед Кандык. Клавдия спряталась за сосну, подождала, пока он прошлепал галошами обратно. Ладно, хоть не увидел. А то бы завтра весь поселок узнал: «Клавдия Маклакова ночью с кем-то по лесу ходила!».

«А с кем же, дед?» — «Шибко-то не приметил, а только вроде большой мужик. Шапка на ём ушанка, на ногах сапоги меховые, глаза карие с поволокой, зубы белые, губы теплые…»

Зовуще, отчаянно взглянула Клавдия на домик под кедром и увидела — из трубы дым валит. Всмотрелась в окна: которые же ихние-то? Скорее всего крайние. В этой квартире еще Ступин и Бердадыш живут. Оба пока без семей. Они в проходной, а те — в дальней. Валерий, говорят, предлагал: вселяйте еще кого-нибудь. Наталья Носова смеялась: «Тебя бы, Клавдия, к ним поселить. В серединочку!»

Клавдия подошла к своему бараку, постояла, посмотрела на звезды. И нехотя вошла в темноту холодного коридора. Запнулась за ведро, оно покатилось, загремело, за одной из дверей унялся храп. Вошла в свою комнату.

На невысоких нарах скатились на ее место Наталья и Маруська, сжались под одеялом.

Клавдия присела к остывшей печи и стала разжигать огонь. Когда плита раскалилась, поставила на нее чайник с ледяной водой, сняла телогрейку и легла на место Натальи, с краю. И стала думать…

Вот наступит в тайге весна, рядом с соснами и елками распушатся березы. Может, и цветы какие расцветут. Запоют птицы. И встретятся они, не сговариваясь, в густой чащобе, в буреломе. Чтоб за десять метров и разглядеть ничего нельзя было. Встретятся и испугаются, наверно. Она первая кинется от него…

— Не крутись, Клавка, спи… Печку истопила, что ли? Тепло…

Наталья вывернула из-под одеяла ногу в байковой брючине, громко выдохнула и опять уснула.

…Или в доме того куркуля Глазырина встретятся. Может, правда надумают там сделать перевалочную базу. И представлялась Клавдии глазыринская горница, спальня, широкая кровать с горой взбитых подушек…