Отпрыск королевы-ведьмы

Сайм шагнул вперед, раздвинул занавески и выглянул в пустынный сад.

– Ни души, старик, – заявил он. – Ты, должно быть, видел Ифритов!

Ветер-скорпион

Эта внезапная и ужасающая перемена погоды печально повлияла на настроение собравшихся. Та часть карнавала, которую планировалось провести в саду, была вынужденно заброшена вместе с фейерверком. Была предпринята нерешительная попытка потанцевать, но вой ветра и вездесущая пыль постоянно напоминали искателям удовольствий, что Хамсин бушевал снаружи – бушевал с яростью, не имеющей аналогов в опыте старейших жителей. Это была настоящая песчаная буря, ужас Сахары, обрушившийся на Каир.

Но отъездов было немного, хотя многие посетители, которым предстояло пройти большие расстояния, особенно из Мена Хаус, обсуждали целесообразность отъезда до того, как этот уникальный шторм должен был стать еще хуже. Общая тенденция, однако, была заметна – казалось, что безопасность была в толпе, среди веселья, где звучали музыка и смех, а не на посыпанных песком улицах.

– Похоже, мы злоупотребили гостеприимством! – призналась Сайму одна американка. – Египет хочет отправить нас всех домой прямо сейчас.

– Возможно, – ответил он с улыбкой. – В этом году сезон закончился очень поздно, и поэтому такого рода вещей более или менее можно ожидать.

Оркестр заиграл оживленный степ, и несколько наиболее увлеченных танцоров приняли приглашение, но основная часть труппы столпилась у края танцпола, выступая в роли зрителей.

Кеан и Сайм протиснулись сквозь разношерстную толпу к американскому бару.

– Я прописываю "танго", – сказал Сайм.

– А "танго" – это?..

– Танго, – объяснил Сайм, – это новый вид коктейля, священный для этого шведского стола. Попробуй. Это либо убьет тебя, либо вылечит.

Кеан довольно слабо улыбнулся.

– Я должен признаться, что мне нужно немного взбодриться, – сказал он. – Этот проклятый песок, кажется, схватил меня за горло.

Сайм быстро отдал свои распоряжения служащему бара.

– Ты знаешь, – продолжал Кеан, – я не могу выбросить из головы мысль о том, что некоторое время назад в саду был кто-то в маске крокодила.

– Послушай, – проворчал Сайм, изучая работу бармена, – предположим, что там был кто-то… что из этого?

– Ну, странно, что его больше никто не видел.

– Я полагаю, тебе не приходило в голову, что этот парень мог снять маску?

Кеан медленно покачал головой.

– Я так не думаю, – заявил он. – Я не видел его нигде в отеле.

– Видел его? – Сайм перевел свой тусклый взгляд на говорившего. – Откуда ты его знаешь?

Кеан поднял руку ко лбу со странно беспомощным видом.

– Нет, конечно, нет – это очень необычно.

Они заняли свои места за маленьким столиком и во взаимном молчании набили и раскурили свои трубки. У Сайма, как и у многих молодых и увлеченных медиков, были теории – теории того революционного толка, которые может разрушить только суровый опыт. Втайне он был склонен приписывать все болезни, которым подвержена плоть, в первую очередь расстройству нервной системы. Было очевидно, что мысли Кеана упорно двигались по определенному руслу; что-то скрывалось за всеми этими сбивчивыми разговорами; он явно наделил Маску Сета любопытной индивидуальностью.

– Я так понимаю, у тебя был тяжелый приступ в Лондоне? – внезапно сказал Сайм.

Кеан кивнул.

– Ужасно тяжелый. В твоей нервной теории есть много здравого смысла, Сайм. И все же, патологически, я был здоровым человеком. Казалось бы, это показывает, как нервы могут убивать. Просто серия потрясений – ужасов – одно нагромождалось на другое, и это сделало для меня столько же, сколько могли бы сделать грипп, пневмония и две или три другие болезни вместе взятые.

Сайм мудро покачал головой; это соответствовало его представлениям.

– Ты знаешь Энтони Феррару? – продолжал Кеан. – Ну, он сделал меня таким. Его отвратительные методы хуже любой болезни. Сайм, этот человек – настоящая чума! Хотя закон не может коснуться его, хотя ни один суд присяжных не может осудить его – он убийца. Он контролирует, заставляет…

Сайм пристально наблюдал за ним.

– Это даст тебе некоторое представление, Сайм, о том, до чего дошло дело, если я расскажу тебе, что однажды ночью мой отец поехал в дом Феррары с заряженным револьвером в кармане …

– Для… – Сайм заколебался, – для защиты?

– Нет. – Кеан наклонился вперед через стол. – Пристрелить его, Сайм, пристрелить на месте, как пристреливают бешеную собаку!

– Ты серьезно?

– Бог мне свидетель, если бы Энтони Феррара был в своей комнате в ту ночь, мой отец убил бы его!

– Это был бы шокирующий скандал.

– Это было бы мученичеством. Человек, который уберет Энтони Феррару с лица земли, окажет человечеству услугу, достойную высшей награды. Он непригоден для жизни. Иногда я не могу поверить, что он действительно жив; я ожидаю, что проснусь и обнаружу, что он был персонажем особенно злого сна.

– Этот инцидент – приезд в его номер – произошел незадолго до твоей болезни?