Отравленные слова

Он не суеверен. Когда работаешь в полиции и рискуешь жизнью каждый день, не можешь позволить себе верить во все эти глупости: иначе он целый день сидел бы дома и следил, как бы не наступить на стык плиток на полу или не глянуть ненароком в окно и не увидеть там черного кота, прогуливающегося по крыше. Только этого ему и не хватало – чтоб ему тыкали этой желтой рубашкой, раздраженно ворчит он в лифте. Он зол: его безупречный костюм оказался не таким уж и безупречным, и он знает, что часть ужина проведет в сомнениях и размышлениях о том, уместно ли было явиться на прощальный ужин в собственную честь в желтой рубашке. Он пытается отвлечься от этих мыслей и вернуться к Барбаре Молине и своим предчувствиям. Здоровается с парнем с последнего этажа, программистом из Бильбао, который только приехал в Барселону. Парень идет гулять с собакой. Голова у Лосано кипит. Он спрашивает себя, что стало с псом Барбары. Его подарили, когда ей было десять, летом 2000 года. Он помнит фотографию счастливой Барбары с щенком на руках. Помнит, как долго рассматривал тот снимок, растроганный тем, как она обнимала и целовала щенка, а также взглядом ее дяди Иньяки, который Элисабет запечатлела с той же точностью, что и радость Барбары. Та фотография взволновала его, и еще как. Собака, девочка и ее дядя на пляже в Кантабрии. За спиной у них ярятся волны, на горизонте собираются угрожающие тучи, быть может, они предрекали то, что должно было произойти. Для расследования она никак не пригодилась, но иногда фотографии разговаривают, и в этой почти чувственной нежности Барбары и в нескрываемой преданности ее дяди ему почудилось тогда некое тайное послание, которое он так и не смог расшифровать. Нурия Солис сказала, что пес все время напоминал ей о Барбаре, поэтому Пепе Молина отвез его в дом в Монсене. И снова в голове у него теснится рой вопросов. Зачем Барбара Молина поехала в Бильбао? Чего хотела от дяди с тетей? Что за отношения связывали Барбару с ними, что все свидетели решили оставить за скобками? Кто сообщил о случившемся Элисабет Солис и Иньяки Сулоаге, спросил его сегодня Суреда. Если их телефоны были выключены или вне зоны действия сети, кто и как позвонил им? А потом ему приходит в голову следующий вопрос: правда ли они доплыли тогда до островов Сиес? Вообще-то сам он поручиться не может: никто не проверил их показания, просто невозможно было это сделать. Их слова приняли на веру, и все. Странно, думает он, как это человек может так долго пробыть совсем без связи. Барбара пропала во вторник, села на автобус, в четверг она снимала деньги в Бильбао, и соседки видели, как она в отчаянии звонит в дверь квартиры Сулоаги. Это значит, что она целых два дня пыталась связаться с ними (полиция проверила телефоны Элисабет и Иньяки). Но что, если, как предположил Суреда, у Барбары был другой телефон? Ложный след? А ведь есть вероятность, что именно Барбара могла с ними связаться. Почему бы и нет? Да, есть такая вероятность, думает он. Она звонит им, они разворачиваются и возвращаются в Бильбао, все трое встречаются, они сажают ее в машину и везут к себе домой. А дальше он не знает, что и думать, не может понять, что за мотивы могли сподвигнуть их на такое преступление, хоть и знает лучше других: самые чудовищные преступления совершаются в самых лучших семьях. У Пепе Молины были подозрения насчет Сулоаги, а ведь родители часто предчувствуют опасности, угрожающие их детям. Лосано открывает дверь лифта и пропускает соседа из Бильбао, который навел его на все эти размышления. Только что сделанное открытие ошеломляет его: получается, Иньяки, Элисабет или кто-то один из них может быть третьим подозреваемым в этом деле. Будто ночной туман Лериды с первыми лучами утреннего солнца вдруг рассеялся и открыл перед Лосано дорогу, ведущую к залитой кровью телефонной будке и брошенной внутри сумке.