Отражение сакуры

Они пошли вниз по своей улочке по направлению к культурному центру, улица свернула влево, и, миновав пару кварталов вилл, они оказались через дорогу от современного города, плотно застроенного зданиями из стекла и бетона, не ниже двадцати-тридцати этажей, в центре которого возвышались три высоченных башни вообще этажей под шестьдесят. Перейдя дорогу, они очутились в центре оживлённых кварталов. Кафе, ресторанчики, салоны красоты, офисы сотовых операторов, миллионы магазинов – вокруг бурлила жизнь. Их огибали люди, доносились непривычные запахи рыбы, специй, жареного мяса, обволакивали клубы пара из мантовниц. Они обходили разложенные на тротуаре фрукты и тележки с уличной едой. Даже в суперсовременном мегаполисе чувствовалась Азия, живая, пряная, работящая, но, в отличие от других азиатских стран, какая-то удивительно чистенькая. Расул неожиданно остановился у ресторана, за стёклами которого куча корейцев сосредоточенно поглощала содержимое больших и маленьких тарелочек с едой.

– Может, зайдём? Ты как? Знаешь названия блюд? Можешь прочитать?

Кира кивнула:

– Пойдёмте! В крайнем случае, попросим пибимпап – рис с яйцом, мясом и овощами, беспроигрышный вариант.

Они прошли, сели за свободный стол у окна. Тимур сразу же заинтересовался металлическим кругом с углублением в центре стола и начал его ковырять, пытаясь приподнять железную крышку.

– Аджумма, тольсотпибимпап иссоё? Ту инбун чусеё, – напрягла свои небольшие познания корейского Кира, обращаясь к коренастой улыбчивой женщине у кассового аппарата. – Я спросила, есть ли у них рис в горячем горшочке, и попросила две порции, – объяснила она Расулу. – С Тимуром поделимся, он всё равно много не съест, у них порции обычно большие.

– Я с ним поделюсь, но ты зря его недооцениваешь. У него отличный аппетит, иногда поражаюсь, как столько еды может влезть в такого маленького ребёнка! Он даже острое ест, бабушка приучила.

К их столу уже подвезли тележку, уставленную мисочками с кимчи, рыбным бульоном, тофу, сушёными анчоусами, маринованными грибочками и какой-то зеленью. Поставили на стол графин с водой и стаканчики. Пока Кира доставала приборы из выдвижного ящика стола, принесли черные пышущие жаром горшки с рисом и овощами, поверх которых красовался жёлтый глазок яичницы. Только сейчас она почувствовала, как проголодалась.

– Ну что, приступим?! Приятного аппетита! – Она ухватила палочками кусочек кимчи и отправила его в рот. – М-м-м! Вкуснотища! Как же я скучала по этому! Понимаю корейцев, которые банки с кимчи с собой в путешествие везут!

Расул положил в миску с бульоном немного риса, фарша и половинку жареного яйца и поставил перед Тимуром, выдав ему ложку. Ребёнок тут же принялся есть, тщательно пережёвывая и пытаясь выловить из бульона побольше риса.

– И правда хорошо кушает! Молодец! Расскажи, есть что-то, что он совсем не ест? Или что любит? – спросила Кира. – А то не знаю, что же завтра готовить. Он ведь сам не расскажет. Есть на что-нибудь аллергия?

Поглощая приправленный острой перечной пастой горячий рис и слушая, как Расул обстоятельно рассказывает о вкусовых предпочтениях своего сына, о его аллергии на цитрусовые и на кошек, о его любви к футболу и самолётам, Кира чувствовала, как по ней разливается приятное тепло.