— Ты думаешь, Всеволод, вы вернётесь к обычной жизни? После всего, что произошло и, возможно, произойдёт?
— А что-то изменится, тарщ Арсентьев?
— Пойдёте учиться немного по другому профилю. А там всё равно, семейный ты или нет.
— Не понял…
— Вернёмся — всё узнаете.
— Кхм-гхм… значит, вы точно решили связать свои жизни? — повернулся он к одноклассникам.
— Сева, если бы это было не так — мы бы не вернулись и обрушились на вас, как снег на голову.
— У меня нет опыта писать такие справки. Товарищ старшина! Вы умеете составлять такого рода документы?
— Сам не делал, но капитан Лосев, мой бывший комроты, писал пару раз, а я присутствовал, так что образец мне ведом.
— Будьте добры, напишите, а я потом завизирую. И вы, тарщ сержант, тоже.
— Согласен, пойду свидетелем.
— Я тут на постой попросилась к одной старушке, — заговорщицким тоном поведала Ленка новоиспечённому мужу, когда они вышли из дома командира. — Баба Дуня нам комнатку подготовила и даже баньку истопила.
— Так, тарщ младший лейтенант, вы оказывается всё уже спланировали ещё до того как? — Ромка внимательно посмотрел на супругу.
— Ну, не зря же я завела тот разговор после совещания. Только такой конечный результат никак не предполагала. Ром! А что родителям скажем?
— Поставим перед свершившимся фактом, как мне отец всегда говорит. Не боись — прорвёмся!
— Ну-ну, муженёк. Ты у нас глава семьи — тебе и сдерживать натиск «предков».
— А вообще, какая у нас диспозиция на вечер? — официальным тоном спросил Роман.
— Какие ты слова знаешь, а? — прыснула Ленка.
— Тарщ Полуянова, вы не ответили на мой вопрос.
— Тарщ старший сержант, — в тон ему ответила супруга — по распорядку сейчас баня с берёзовым веничком, потом небольшое чаепитие c малиновым вареньем и отход ко сну. Как-то так.
Утренние водные процедуры отряда были нарушены известием о приближающемся противнике. Разведчики, отправленные Сенцовым ещё на заре, наткнулись на механизированную немецкую колонну в пяти километрах от села. Быстро эвакуировав в ближайший перелесок местных жителей, а затем заняв свои позиции, бойцы отряда стали готовится к встрече с неприятелем. Он не заставил себя долго ждать и скоро на околицу вырулил «Тигр», а за ним пять бронетранспортёров, пара грузовиков с солдатами и два, скорее всего, с боеприпасами. Замыкали колонну три мотоцикла.
— Что, в лоб ему заедем? — поинтересовался Роман у супруги.
— Не спеши помереть, дорогой. Лучше в зад ему бухнем, а потом причешем «Ганомагов».
Выбрав хорошую позицию, Трубачёв вместе со старшиной и Арсентьевым наблюдали за развитием событий.
— Почему Ленка не стреляет? — с нотками нетерпения в голосе спросил Севка.
— И правильно делает, — ответил ему Арсентьев. — Она сейчас «Тигру» в зад заедет бронебойным, а потом расправится с «Ганомагами».
— Только бы наши преждевременно не открыли огонь …
— Обижаете, тарщ лейтенант, — негромко сказал Сенцов. — Там у меня бывший разведчик командует. Толковый парень.
Тем временем немецкая «пятёрка» прошествовала на два корпуса дальше замаскированного в стогу сена Т-34 и повернулась в четверть оборота, стремясь остановиться у ближайшего колодца.
— Рома! Там у нас пара подкалиберных[10]
оставалась. Заряди один и садани ему под башню!Обогнавший колонну грузовиков мотоциклист был немало удивлён, когда стоящий у дома стог сена вдруг разом распался, а на его месте возник цветастый Т-34, из которого грянул выстрел по идущему впереди немецкому танку. Башня «Тигра» сдвинулась вбок и тот замер.
— Снаряды беречь! Овсов! Двигаем вперёд и давим немцев гусеницами! С «пятёркой» дальше разберётся наша пехота!
— Есть, командир! Ну, фашистское отродье, отыграюсь я за смерть своих однополчан! Поехали, ребята!
Представьте себе глаза фрицев, когда разрисованный в различные по размеру цветочки советский танк выскочил из-за дома и на скорости пошёл в лоб немецкой технике. Оставшиеся в живых солдаты Вермахта выпрыгивали из перевёрнутых машин и бронетранспортёров и попадали под перекрёстных огонь бойцов отряда. Один из «Ганомагов» рискнул развернуться и рвануть обратно из села. На самом крае околицы, из укрытия, внутрь него полетели две гранаты. После первого «Бух!» он внезапно остановился, а после второго из него повалил чёрный густой дым.
Через полчаса всё было кончено. Колонны немецкой техники больше не существовало.
— Если бы я всё это своими глазами не видел — не за что не поверил бы, — вставая и отряхиваясь одной рукой, проговорил Арсентьев. — Один выстрел «тридцатьчетвёрки» и его небольшой марш решил исход боя, а! Уму непостижимо!
— Серёжа, Оля! — подозвал выскочивших из дома одноклассников Севка. — Один осмотрит немецкий танк и выяснит, работает ли рация, другая быстро допросит немцев. Заартачатся — зови Сенцова и его бойцов — церемониться с фрицами не будем.
Зуева недобро окинула взглядом пленных, охраняемых несколькими бойцами отряда.
— Ком, — поманила она рукой одного из сидящих на траве.
— Я-я, сэйшас. Я нэмного говорить по-русски. А што на войне делайт такая юная фройляйн?
— Я не фройляйн, фашистская ты сволочь, а сотрудник НКВД.
— Майн гот…