Отрицание смерти

Второй путь перехода в клинический невроз естественным образом следует из всего, что мы сказали. Ранк задавался вопросом, почему художникам так часто удается избежать клинического невроза, когда из-за своего яркого воображения тот является таким подходящим объектом. Он обладает открытостью к самым тонким и самым широким аспектам опыта, кроме того, он изолирован от культурного мировоззрения, которое удовлетворяет всех остальных. Ответ в том, что он принимает мир, но вместо того, чтобы оказаться подавленным его воздействием, он перерабатывает его усилиями собственной личности и выражает в произведении искусства. Невротик же не способен к акту творчества – это неудавшийся художник, как метко называл его Ранк. Можно сказать, что и художник, и невротик откусывают больше, чем они могут прожевать, но художник выплевывает все и снова пережевывает уже в объективном ключе, как внешний, активный, рабочий проект. Невротик не может выстроить этот творческий ответ, воплощенный в конкретной работе, и поэтому он задыхается в своих внутренних переживаниях (интроверсиях). У художника тоже есть подобные масштабные интроверсии, но он использует их как материал для переработки¹⁷. В концепции Ранка разница выглядит следующим образом:

…именно этот факт идеологизации чисто психических конфликтов определяет разницу между продуктивным и непродуктивным типами, художником и невротиком; потому что творческая сила невротика, как и у самого примитивного художника, всегда связана с самим собой и исчерпывает себя, в то время как продуктивному типу удается превратить этот чисто субъективный творческий процесс в объективный, а значит, идеологизировать его, перенести его с собственного «я» на свою работу¹⁸.

Невротик истощает себя не только в собственных заботах, таких как ипохондрические страхи и всевозможные фантазии, но и в других аспектах: окружающие, от которых он зависит, становятся его терапевтическим проектом; он вымещает свои субъективные проблемы на них. Но люди не глина, из которой можно что-то слепить; у них есть свои нужды и своя воля. Разочарование невротика как неудавшегося художника не может быть исправлено ничем, кроме его собственной творческой работы. Другой способ взглянуть на это – сказать, что чем больше человек понимает мир как проблему, тем более неполноценным или «плохим» он будет чувствовать сам себя. Он может попытаться устранить эту «негодность», стремясь к совершенству, и тогда невротический симптом становится его «творческой» работой; или же он может попытаться сделать себя идеальным с помощью своего партнера. Но для нас очевидно, что работать на совершенство можно только в форме объективного труда, который полностью находится под нашим контролем и может быть доведена до совершенства какими-то реальными способами. Либо вы гложете себя и окружающих, пытаясь достичь совершенства; либо вы воплощаете несовершенство в работе, для которой затем высвобождаете творческие силы. В этом смысле некое объективное творчество – единственный ответ, который человек может дать на проблему жизни. Таким образом он удовлетворяет требования природы, которая хочет, чтобы он жил и действовал объективно, подобно животному, погружающемуся в мир. Но он также удовлетворяет собственную особую человеческую природу, с головой окунаясь в собственные символические термины, а не отражая мир, как происходит в случае с простым опытом физических чувств. Он вбирает в себя мир и делает из него абсолютную проблему, а затем формирует человеческий ответ на эту проблему. Это, как Гёте говорил в «Фаусте», и есть наивысшее достижение человека.