Отрицание смерти

Мы рассмотрели невроз как проблему личностного характера и увидели, что к нему можно подходить с двух сторон: как к проблеме слишком узкого или слишком широкого отношения к миру. Есть те, кто слишком узко встроен в свой мир, и есть те, кто слишком свободно витает вдали от него. Ранк выделяет особый тип гиперчувствительного, открытого невротика; если мы поместим его на шкалу шизоидного континуума, вышесказанное, вероятно, будет правдой. Но очень рискованно пытаться принимать жесткие и скорые решения в отношении типов личности; существует большое количество комбинаций, которые не поддаются точному рагзграничению. В конце концов, одна из причин, по которой мы слишком сужаем окружающее пространство, заключается в том, что на определенном уровне мы должны ощущать, что жизнь слишком велика и представляет собой проблему. Если мы говорим, что обычный человек обходится понятием «почти правильно», мы должны спросить, кто этот обычный человек. Он может избежать психиатрической клиники, но кто-то другой должен за это поплатиться. Нам об этом напоминают римские бюсты, которыми заполнены музеи: такой ограниченный образ жизни, как у среднестатистического добропорядочного гражданина, должно быть приводил к бытовому «аду». Конечно, мы говорим не только о повседневных мелочах и мелочном садизме, которые практикуются в семье и в отношениях с друзьями. Даже если обычный человек живет в некотором забвении по отношению к тревоге, то это лишь потому, что он воздвиг стену из подавлений и вытеснений, чтобы скрыть проблему жизни и смерти. Его анальность может защитить его, но на протяжении всей истории именно «нормальные, среднестатистические люди», подобно саранче, сами опустошали мир с единственной целью – забыть себя.

Возможно, это соединение нормальности и невроза станет еще яснее, если мы рассмотрим проблему не только в аспекте личности, но и с другой стороны: как вопрос реальности и иллюзии. Здесь снова Ранк проявил высшую степень проницательности. С точки зрения всего, что мы сказали до сих пор, этот взгляд на невроз будет легко понять. Мы видели, что то, что мы называем человеческим характером, на самом деле является ложью о природе реальности. Концепция causa sui – это притворство, что человек неуязвим, потому что защищен силой культуры и других людей, что он важен по своей природе и может что-то делать с миром. Но извне данного принципа шепчет голос возможной истины: человеческая жизнь не может быть чем-то большим, иначе как бессмысленной интерлюдией в порочной драме из плоти и костей, которую мы называем эволюцией. Творец может заботиться о судьбе человека или самосохранении отдельных людей не больше, чем, кажется, он заботился о динозаврах или аборигенах Тасмании. Мы слышим шепот – тот же самый, что бесцеремонно произносит в Библии голосом Екклесиаста: все суета, суета сует.

Некоторые люди более чувствительны к лжи культурной жизни, к иллюзиям концепта causa sui, которым другие настолько бездумно и доверчиво увлечены. Невротик испытывает трудности с балансом между культурной иллюзией и естественной реальностью; возможная ужасная истина о себе и мире просачивается в его сознание. Среднестатистический человек, по крайней мере, уверен, что культурная игра – это правда, непоколебимая, долговечная правда. Он может заработать бессмертие даже находясь под господством идеологии бессмертия. Все это для него просто и четко. Но теперь о невротическом типе:

[Он] воспринимает себя нереальным, а реальность невыносимой, поскольку в его случае механизмы иллюзии познаныи разрушены самосознанием. Он больше не может обманывать себя и разочаровывается даже в собственном идеале личности. Он воспринимает себя плохим отягощенным чувством вины, неполноценным, маленьким, слабым, считая, что это все верно и для человечества в целом, как обнаружил и Эдип в крахе своей героической судьбы. Все остальное – это иллюзия, обман, необходимый, чтобы иметь возможность выносить себя и, следовательно, саму жизнь.²⁰