Отрицание смерти

Естественность садомазохизма

Хотя по этой проблеме в целом нечего добавить, так как она освещена во многих обширных трудах, я хочу ещё раз подчеркнуть естественность таких извращений. Садизм и мазохизм кажутся пугающе техническими идеями, секретами внутренних закоулков человека, полностью открытыми только практикующим психоаналитикам. Более того, они кажутся редкими и гротескными отклонениями от нормального человеческого поведения. Оба эти предположения ложны. Мазохизм естественно присущ человеку, как мы неоднократно видели на этих страницах. Человек от природы скромен, благодарен от природы, виновен от природы, превознесён по своей природе, естественно страдает; он маленький, жалкий, слабый, пассивно принимающий, кто естественным образом стремится к превосходящей, устрашающей, всеобъемлющей силе. Точно так же садизм – это естественная активность существа, стремление к опыту, мастерству, удовольствию, потребность брать от мира то, что нужно, чтобы расти и процветать; более того, это активность такого человеческого существа, которое должно забыть себя, разрешить собственные болезненные внутренние противоречия. Двухкоренное слово садомазохизм выражает естественную взаимодополняемость полярных противоположностей: отсутствие слабости без интенсивного сосредоточения силы и отсутствие использования власти без возврата к безопасному слиянию с более крупным источником власти. Таким образом, садомазохизм отражает общее состояние человека, повседневную жизнь большинства людей. Он свойственен человека, живущего по природе мира и своей собственной, пред-данной ему природе. Фактически, в этом случае садомазохизм отражает «нормальное» психическое здоровье.

Интересно ли нам, например, что в современном запутавшемся мире число изнасилований растет? Люди чувствуют себя все более бессильными. Как они могут выразить свою энергию, добиться большего баланса между интенсивным вкладом и слабым результатом? Изнасилование дает ощущение личной силы в способности причинять боль, полностью управлять другим существом и доминировать над ним. Самодержавный правитель, как так удачно замечает Канетти, обретает высший опыт господства и контроля, превращая всех людей в животных и обращаясь с ними как с движимым имуществом. Насильник получает такое же удовлетворение, что кажется совершенно естественным; в жизни очень мало ситуаций, в которых люди могут ощутить совершенное соответствие своей энергии: бодрящая жизненная сила, которая приходит, когда мы доказываем, что наши животные тела обладают необходимой силой для обеспечения их господства в этом мире – или, по крайней мере, живой его сегмент.*

*Это также объясняет естественность связи между садизмом и сексуальностью, не располагая их в плоскости инстинктов. Оба этих явления аккумулируют силу, повышенную жизненную энергию. Почему, например, мальчик мастурбирует в фантазиях о такой кровавой истории, как «Яма и маятник» (Гринакр, «Определенные отношения», стр. 81)? приходит вообразить, что фантазия даёт ему ощущение власти, которое усиливает мастурбация; такая практика даёт возможность отрицать бессилие и уязвимость. Это гораздо больше, чем просто сексуальный опыт; это намного меньше, чем выражение беспричинных деструктивных побуждений. Большинство людей тайно реагирует на садомазохистские фантазии не потому, что все они инстинктивно извращены, а потому, что эти фантазии действительно идеально отражают нашу энергию, а также наши ограничения как животных. Ничто не вызовет у нас более сильное удовлетворение, чем полностью доминировать над какой-то частью мира или подчиняться силам природы, полностью отдавая себя. Очень уместны эти фантазии обычно бывают тогда, когда люди испытывают проблемы со стрессом в символичных повседневных делах, и кто-то может задаться вопросом, почему на встрече, посвященной деловой или академической стратегии, он не может выбросить из головы образы из «Белль де Жур» Луиса Бунюэля.