Отсчёт. Жатва (СИ)

Я показала язык в ответ. Ему тоже помощь не помешала бы, вон какой край скошенный… а локоны, оказалось, вились у него будь здоров. На длинных волосах и незаметно было, волнистые и волнистые.

При виде мэтра с укоротившимися волосами затылок больно кольнуло – словно пытаясь намекнуть, что я упускаю важное. Тёмные тёплые глаза… цвета гречишного меда… монетка, летящая в воздух… обсидиановый кинжал…

– Попытайся сосредоточиться на моём голосе.

Весташи достал из дубовой шкатулки костяную иглу, и за происходящим дальше я стала наблюдать как-то отстранённо. Трудно было даже моргнуть, не то что пальцем пошевелить. Оставалось только смотреть, как Таши взял мою руку, как кольнул палец – боли я не почувствовала, – как из ранки потянулась мерцающая алая нить вместо крови. Тихий шёпот вдруг превратился в змеиное шипение, разобрать слова не получалось, но голос… голос был повсюду. Померещились тяжёлые руки на плечах и голос Кирино:

– Помоги мне, и я помогу тебе.

Переплетённые волосы легли на дно бронзовой миски. На миг увидела – серый дорожный камзол, кучерявые каштановые волосы. Чёрные – чернее самой безлунной ночи – глаза с насмешливым прищуром…

– Моё имя Грассэ, – улыбается колдун.

Я ему не верю. Только в сказках приходит добрый волшебник, готовый спасти за просто так…

Вдох вышел рваный. Я закашлялась, когда в нос с новой силой ударили запахи. Корица, казалось, въелась в гортань и драла всё внутри при каждом последующем вдохе. Боль в затылке усилилась, запульсировала, словно её пытались вытянуть из меня вместе с мерцающей нитью. Зацепиться за промелькнувший осколок не удалось – кто был передо мной? Мужчина, женщина? Человек ли вообще? Что он говорил?

Таши потянул дальше.

В этих горах искать нечего, понимаю я. И колдун знал это с самого начала! Но мне не говорил… почему бы это? Ему было в радость выкинуть месяц своего драгоценного времени под хвост ачйжи? Он хотел что-то мне доказать? Нравилось наблюдать за тем, как мальчишка-калека цепляется за край скалистого обрыва, с трудом перебирает ногами?

– Зато ты увидел ороши, – хитро подмигнул он. – И понял, что хочешь жить…

– Дыши! – сквозь шипение различила я приказ Весташи.

Перед глазами вспыхнул яркий свет. Я попыталась заслониться от него рукой, но рук у меня не было… нет, вот же они… вот же…

В тело вонзается боль Перерождения – она прокатывается под кожей волной жара, выворачивает наизнанку суставы, тянет жилы. Она будет со мной всегда, но – ненавязчиво, скрытая за стеной.

Я поджимаю губы и в последний раз смотрю на отражение. Худой перекошенный мальчишка – одно плечо выше другого, рубаха топорщится из-за горба, губы кривятся в лягушачьей усмешке. Тонкая бледная кожа с сетью вен. Руки не руки – тоненькие веточки.

Жизнь держится в этом теле только чудом. Чудом, что сотворил для меня побратим.

А нить всё продолжала тянуться, тащила за собой неуловимые образы – мелькнёт что-то, и не вспомнишь. Из меня вытаскивали душу, вот воспоминания и всплыли, покачивались на поверхности… верно?..

– Дыши, – спокойнее попросил Таши, и я подчинилась.

– Дыши! – потерянно бормочет колдун. – Ну же! Пожалуйста, пожалуйста!.. Дыши!

Выбора у меня нет. Да ничего, в общем-то, у меня нет. Совсем.

Я делаю вдох. Тело сводит нестерпимая судорога, но боль уже начинает угасать. Я понимаю, что беспокойства за меня в голосе колдуна нет. Он боялся лишь за исход своего эксперимента. Что ж, пусть так… выгода здесь есть для нас обоих.

– Ещё немного, – успокоил Весташи.

Мне уже без разницы, сколько это будет продолжаться. Я перестала чувствовать тело, был только назойливый стук сердца между ключиц и тяжесть чужих рук на плечах. Была уверена – они принадлежали Кирино. Но ведь он не мог здесь находиться… или мог?..

Цвета гречишного мёда глаза смотрят с хитринкой. Я прерываю чтение и вопросительно гляжу на побратима.

– Ты решил никогда не пользоваться магией?

Невольно касаюсь запястья. Кончики пальцев покалывает металлический холодок. Сколько себя помню, эти браслеты были всегда, и потому создать хотя бы маленькое заклинание я не мог. И, оказавшись на свободе, не получилось заставить себя избавиться от них. Наверное, боялся.

– Я не хочу становиться похожим на него.

Цвета… какого цвета глаза Весташи? Я ведь помнила. Мне они показались красивыми. Ещё секунду назад передо мной сидел кто-то очень на него похожий… нет, всё-таки совсем другой… или это образ смазался? Не могу вспомнить. Не могу!..

Жаль.

Побратим важно, словно журавль, вышагивает по парапету набережной, раскинув руки-крылья. Солнце поднимается над заливом, светит точно в левый глаз, и я щурюсь… на лицо сама собой наползает улыбка. Подумать только, а ведь всего несколько лет назад нас выкинуло в Алитте без гроша в кармане!

А теперь я ношусь на побегушках у проклятого колдуна, а побратим… а побратим, кажется, начал становиться сильнее меня. Шаг за шагом, постепенно – его дар раскрывается.

Нить натянулась, заплясала от напряжения, даже издала какую-то гулкую и протяжную ноту. Я моргнула, выныривая из воспоминаний о… чём? Море там точно было, а что ещё?..