Оцепеневшие

На экране прогноз погоды. Ведущий водит руками по сторонам, оглашает, куда движется фронт. Из-за музыки не слышно, но по выражению лица синоптика я понимаю – все будет хорошо и без осадков. Ветер подергивает штору, то и дело загораживает экран.

Пахнет сыростью и ванилью.

Смотрю под ноги, весь пол покрывается водой.

Откуда море?

Захожу в ванную и наблюдаю картину: раковина набралась до краев, вода переливается на пол. Соня сидит верхом на унитазе, забралась с ногами на стульчак и зубной щеткой гоняет полотенце по полу.

Вот же бред. Для чего она туда залезла? Думает, что на «Титанике»?

– Ты что, напилась? – интересуюсь. – Молчишь? А меня вот ничто не берет!

Слабачка, думаю.

Киря протягивает бутылку. Я послушно беру стакан, пододвигаю и понимаю, что все еще сижу за столом. Сижу, Соня стоит рядом, а пол совершенно сухой.

Брр. Мотаю головой и выпиваю.

– На, закуси.

Я ем гриб. Горький, сухой. Кривлюсь и жую, тщательно пережевываю, вместе с хрустящим на зубах песком.

– Дожились, – говорит Соня. – Вы омерзительны. Что вы творите? Ниже просто некуда.

Она продолжает нас унижать, а я пытаюсь понять, откуда у нас в номере телефонная будка? Их и на улице не часто встретишь, а тут прям полноценная будка, и посреди номера.

И звонит.

«Тррр-тррр».

Кирилл говорит, чтоб я ответил, говорит, это меня.

Я точно знаю, кто это хочет со мной поговорить. Телефон трещит, а мне лень подняться.

Соня пинает меня острым носком своей туфли – ответь, задрал трезвонить.

– Алло.

Соня опять пинает меня. Чего она такая злая сегодня?

– Алло, – повторяю совершенно серьезным тоном. – Внимательно слушаю.

В трубке неразборчивый шепот. Испуганный голос. Я этот голос узнаю из тысячи, его мне не спутать. Так разговаривает Сай.

– Чего звонишь? Говори громче!

Сай снова что-то шепчет.

– Сай, либо говори громче, либо не хрен меня отвлекать!

– Куда еще громче? – орет Кирилл. – И какой я тебе Сай? Идиот!

Я понимаю, что все еще сижу за столом. Стакан в руке, я его еще не выпил. Сижу, прикладываю ладонь к уху вместо трубки.

Брр. Мотаю головой и делаю глоток.

– Сай – это мой пес, – стараюсь объяснить. – В детстве у меня был пудель. Сдох давно.

– И ты сдох. И Соня… Все сдохли… А я никак.

Киря запивает свое горе водкой.

– А где Соня?

Кирилл делает жест, мол, отстань, плевать, где она.

Из динамиков звучит знакомая мелодия. Baby take off your coat. Я двигаю плечами и пытаюсь подпеть.

– Что-то там еще, – распеваю в такт мелодии.

Я не уверен, галлюцинации или все взаправду, но из-за шторы выходит Соня. Легкий пеньюар, яркий макияж.

Может, решила подбодрить Кирю? А может, просто пришла в свое профессиональное состояние и заработали рефлексы.

– Представлению быть! – стучу по столу.

Интересно, что так щекочет в носу? Чуть выше ноздрей, неглубоко в голове, где-то около хряща. Щекочет, заставляет морщиться.

Соня танцует. Очень классно танцует.

Она наклоняется вперед, волосы спадают, прикрывают декольте, интригуют. Она прогибается, как кошка, садится на корточки, ползет в нашу сторону на четвереньках.

Пеньюар сползает и остается валяться на полу.

Ловлю себя на мысли, что нравится додумывать, что скрывает от глаз ткань.

Соня отточенным движением отщелкивает бюстгальтер. Я присвистываю, и мы хором поем: You can leave your hat on.

Чем закончился вечер, сказать не могу. Переспали мы с Соней, или все втроем, или еще в каких вариантах, точно не отвечу. Но проснулся я без трусов, весь с ног до головы в губной помаде и лежа между Кирей и Соней.

Осторожно приоткрываю веки. Чтоб казалось, что сплю, но хоть как-то оглядеться. Замечаю, что Соня лежит с открытыми глазами. Она точно знает, что я проснулся.

Шепотом, чтобы не разбудить прыщавого, спрашиваю, был ли между нами «контакт».

В ответ девушка показывает средний палец.

– Даже не мечтай, – шепчет она, сдерживая смех. – Полночи просидел за столом. Остальные полночи что-то неразборчивое пел. Под утро приперся к нам в постель. Разделся, измазал всех моей помадой.

Смотрю на руки. Так и есть, все пурпурные. Если верить рекламе, помада водостойкая и не стирается.

– Будешь кофе? – предлагаю.

– Мне же нельзя, – отвечает шепотом прыщавый у меня за спиной.

– Я Соне предлагал! – говорю громко, а сам думаю, с каких это пор ему нельзя кофе.

Мелкий окончательно проснулся. Подхватился. Смотрит на меня, на Соню.

– Мама! Мамочка! – тянет на себя одеяло.

Я смотрю на Соню, Соня смотрит на меня, прыщавый, кажется, вот-вот заплачет и ни на кого не смотрит. Я придерживаю одеяло.

Что произошло? Он стал обычным? Потерял память? Прикалывается или еще чего, но от прежнего Кири осталось тело в прыщах и противный визглявый голос.

– Киря, ты совсем того?

– Кто вы? Почему я здесь?

Соня ищет одежду, параллельно старается успокоить паренька.

Я пытаюсь быстро проанализировать ситуацию. Помада, трусы, Соня… Мелкий потерял память. Срочно что-то придумать.

– Вы меня… похитили? Где мои родители?

Ну вот, Кирилл плачет, как маленький. Соня голышом рыскает по комнате, ищет одежду, а я сижу, вспоминаю, где оставил трусы.