Оттепель не наступит

Я присел, достал из кармана платок и прижал к носу Юноны. Но она замахнулась и шлёпнула меня по руке.

– Отвали.

– На, вытри кровь хотя бы, – настаивал я.

Несколько секунд Юнона не реагировала, затем дрожащей рукой взяла платок. Когда кровь немного остановилась, я достал из кармана наручники и сказал:

– Давай руки.

Она не сопротивлялась и протянула кисти, не поднимая голову.

Руки Юноны были влажными и холодными. По коморке пролетело металлическое эхо. Девушка вздрогнула. Я проверил наручники, потом быстро глянул по сторонам, будто нас прослушивали, тихо наклонился и сказал:

– Я не хочу тебя калечить. Подыграй мне, чтобы не было вопросов. Мне придётся обходиться с тобой грубо, пока мы идём по коридору.

Юнона еле заметно кивнула. Я помог ей подняться, взял за предплечье, и мы понемногу пошли. В коридоре она попыталась выдернуть руку, но я сдавил сильнее, а затем громче, чем нужно, сказал:

– Слушай внимательно: если будешь брыкаться, тебе не поздоровиться.

Юнона подняла голову и посмотрела на меня со всей жгучей ненавистью. Я ухмыльнулся, гадая, игра ли это.

– Куда ты меня ведёшь? На очередную пытку? – ехидно прошипела она, не опуская глаз.

Я дёрнул её и сдавил руку максимально сильно. Она сжала губы, но взгляд не опустила.

– Будешь говорить, когда я позволю.

Юнона хохотнула:

– Думаешь, я тебя боюсь? – и, понизив голос, добавила: – ты можешь снова меня избить, как тот ублюдок в форме. Можешь мне угрожать. Но ты не можешь сделать так, чтобы я боялась.

Оскалившись, Юнона сплюнула мне на ноги мерзкую смесь слюны и крови. Я со всей силы замахнулся. Она зажмурилась и съежилась. Кулак завис в воздухе прямо возле окровавленной скулы. Я не смог её ударить. Вместо этого толкнул Юнону вперёд и прошипел:

– Иди. Без глупостей.

Она шумно выдохнула и слегка обернулась.

– Какой злой полицейский.

Я поджал губы и снова подтолкнул её вперёд. По дороге к чёрному выходу нам встретились пару человек персонала. Аноре нигде не было видно, поэтому, когда мы вышли из больницы, я ослабил хватку.

– Куда ты меня повезёшь? – хрипло спросила Юнона.

Я нервно сглотнул, открыл дверь снегохода и помог ей сесть. Затем подошёл к водительскому месту, уселся, завёл мотор и ответил:

– Далеко.

Ехать нам было несколько часов. Я с тяжелым сердцем тронулся и направил снегоход на восток. Юнона отвернулась и смотрела в окно. Висела напряжённая красноречивая тишина. И без слов было ясно: для несчастной это путешествие в один конец.

Мне доводилось убивать. Несколько раз мы с Максом попадали в такие передряги, из которых без стрельбы выйти живыми бы точно не получилось. Но то были отпетые мерзавцы. В безоружного человека я ещё никогда не стрелял. От этого внутри разгорелась нешуточная борьба. Я не знал, чему верить. С одной стороны, доказательства были неопровержимыми. С другой…

Когда мы миновали теплицы и выехали за пределы Джаро, Юнона, наконец, нарушила тишину:

– Ты везёшь на казнь не того человека.

– Доказательства говорят обратное.

– Их можно подделать, – пробормотала подозреваемая.

Я и сам это знал. Сафи добавила:

– Кое-что я тебе не сказала. Решила, что сочтёшь меня сумасшедшей.

Я молчал, она продолжила:

– У похитителя было странное оружие. Какой-то огнемёт со странным принципом работы. В руках того мужика сначала была зажигалка, а уже через секунду из неё вырвалась пламенная стена.

Брови поползли наверх:

– Что за чушь?

– Я не вру, – тихо и уверенно сказала Юнона. – Можешь не верить. Всё равно терять мне нечего. Из-за этого я попала в аварию и потеряла управление.

Я молчал, пытаясь понять, ложь ли это. Возможно, ей действительно всё привиделось в наркотическом угаре.

– Твои слова проверить невозможно. В записях беспилотников нет никаких доказательств.

Она грустно хмыкнула:

– Ещё бы.

Остаток пути мы молчали. Юнона задремала. На улице уже темнело, когда вдалеке замаячила деревня. Я свернул с дороги в лес, проехал несколько десятков метров и остановил снегоход. Машинально ладонью провел по карману, в котором лежал пистолет. Юнона открыла глаза и посмотрела на меня.

– Приехали? – тихо спросила она.

Я поджал губы и не ответил. В животе было мерзкое ощущение тяжести.

Прикусив губу, сморщился и вышел из машины. Мысли в голове гнались друг за другом, превращаясь в спутанный рой: «Нельзя её убивать. Она не виновата!», «Но это же приказ!»

– Чёрт! – я стукнул кулаком по ржавому снегоходу. – Чёрт, чёрт!

Достал из кармана пистолет, вскинул курок, быстро подошел к пассажирской двери, открыл её и сказал:

– Выходи.

Она посмотрела мне в глаза, затем медленно поднялась. Я взял её за рукав, потянул и поставил к снегоходу. Юнона вздрогнула, глянула на пистолет в моей руке и гордо вздёрнула нос.

– Стреляй. Я готова.

В её глазах не было слёз, но подбородок дрожал. На опухшем лице было сложно прочесть эмоции, но страха там не было точно. Кажется, только смирение. Потухший взгляд, не отрываясь, следил за пистолетом. Я нервно переминался с ноги на ногу и поправлял очки.

– Детектив, покончи с этим, – снова подала голос она и шагнула вперед, уткнувшись лбом прямо в дуло пистолета.