Отцовский крест. Жизнь священника и его семьи в воспоминаниях дочерей. 1908–1931

Он несколько раз видел Константина Сергеевича, по должности секретаря, сопровождавшего епископа Павла в Саратов, а еще лучше знал отца Сергия. Доверяя отцу, он счел возможным поверить и сыну Впрочем, можно предполагать, что дело окончательно решалось в Синоде. Через некоторое время в недавно основанном «Журнале Московской Патриархии» появилось постановление Священного Синода, датированное концом 1930 года. Постановлением разрешалось посвятить священника целибатом, т. е. безбрачно, молодого человека, за которого ручается преосвященный… Имена архиереев, по докладам которых выносилось то или иное решение, и то время в «Журнале» почему то не указывались, но время и обстоятельства дела совпадали. Даже если это был и не тот случай, значит, все-таки подобные дела проходили через Синод.

В дополнение к резолюции, разрешающей посвящение, митрополит Серафим прислал епископу Павлу частное письмо, которое владыка отдал Константину Сергеевичу. Митрополит писал, что вполне доверяет рекомендации епископа, его ручательству за ставленника. «А потом, – кратко, но выразительно добавлял он, – он сын отца Сергия. Жаль только его молодости, потому что рано или поздно „ин его пояшет и ведет аможе никто из нас не хощет!“»[122].

Об отце Сергии митрополит упоминал не в первый (и не в последний) раз.

– Трудно вам будет без С-ва, – сказал он епископу Павлу, когда услышал о последних арестах.

Может быть, и еще что-нибудь говорил, но это было сказано не при Косте.

Глава 42 За стенами и около ворот

Затем возник и еще один трудный вопрос – как сообщить о предстоящем отцу Сергию и получить от него благословение. Как нарочно, именно теперь строгости по отношению к отцу Сергию, отцу Александру и отцу Николаю опять усилились. Их не только не выводили на работу, не только не разрешали свиданий, но даже прекратили прием передач. Значит, не было никакой возможности подсунуть записку или намеком передать необходимые известия.

Тревожил и самый факт запрещения передач. Все уже начали привыкать к тому, что не получают передач недавно арестованные; так некоторое время их не получали офицеры и полицейские. Но чтобы перестали принимать уже после того, как некоторое время разрешали свидания, т. е. когда уже закончилось следствие, по крайней мере первый этап его, такого не было ни раньше, ни после.

Через некоторое время дело разъяснилось, да и то не полностью. Священники тогда были разъединены, сидели вперемежку с другими заключенными, с теми же полицейскими и офицерами. И вот неугомонный Авдаков, воспользовавшись слишком употребительным, но в их положении единственно возможным «почтовым ящиком» – уборной, затеял переписку. Соскучившиеся друг без друга отец Сергий и отец Александр охотно отвечали. Ничего серьезного в этих записках, конечно, не было, но, чтобы они не каждому бросались в глаза, их писали шифром своего изобретения. Шифр был простенький, но имел кое-какие свои особенности, по которым, как казалось батюшкам, он не был понятен охранникам и ближайшему начальству и не мог вызвать у них подозрения. «Почта» работала аккуратно и в то время, когда вдруг прекратились свидания и передачи. Никому и в голову не приходило связать это с перепиской, наоборот, в записках недоуменно спрашивали друг друга, в чем дело. Неожиданно в конце записок, полученных разными «адресатами», появились тоже шифрованные добавления: «Находим письма».

Эта часть истории так и осталась необъясненной. В том, что записки оказались расшифрованными, все видели новую «услугу» Апексимова – никто другой не мог до этого додуматься. Но когда шифр стал известен в канцелярии, кто-то другой воспользовался им и, с риском для себя, предупредил батюшек. Кто это был, так и осталось загадкой.

После этого переписка, конечно, прекратилась, но передачи возобновились не сразу, а только после особого случая. И вопрос, на сколько времени затянулось бы это лишение, если бы не предупреждение неизвестного друга.

Факт, что в числе прикосновенных к тюремным секретам нашелся такой по-доброму настроенный человек, кажется очень важным.

Итак, не было никакой возможности установить связь с отцом Сергием. В то же время порядки вокруг тюрьмы оставались по-прежнему патриархальными. Ворота днем не запирались, даже не притворялись, как следует, и у них всегда толклись женщины, стараясь увидеть в щель своих близких. У калитки стоял дежурный из самоохраны, т. е. из пользовавшихся доверием начальства заключенных, но для желающих пройти в контору путь был свободный, и время от времени, не очень часто, этим можно было воспользоваться. Контора находилась недалеко от главного корпуса, и, если хорошо рассчитать время, можно было увидеть своих на прогулке и показаться им. У «новособорных» имелся и еще один способ.