Отвага

Жакар принюхался вновь. И тут начался удивительный поединок без шпаг и выпадов, без победителя и проигравшего. Заглянув Лисандру в глаза, Жакар внезапно прозрел: осознал цель, ради которой колдовала мать, понял логику собственного существования. Зачем ему вручили символы власти? Чтобы он сложил их к ногам Сидры. Он всегда гордился тем, что всего добился сам, однако с самого начала им управляла мать. Стоит ли ей доверять? Неужели ей нужны только скипетр и корона, а не его жизнь?

Жакар закрыл глаза. Лисандр – ему не соперник. Это Жакар вышел против Жакара. Он оценивал предстоящее испытание со всех сторон: тяжесть, опасность, боль. Потом открыл глаза, возвращаясь к реальности. В последний раз принюхался, встал, надел плащ. Сосредоточившись на предстоящем выборе, он вдруг стал изумительно красивым. Жакар собирался уйти, не простившись, но Лисандр окликнул его:

– Жакар!

Бесшумно приблизился и протянул кинжал.

Лисандр оказался выше короля на полголовы, да еще посмел назвать его по имени. При других обстоятельствах Жакар счел бы это вопиющим нарушением этикета.

Рубины переливались. На ладони Лисандра каждая идеальная грань отражала звезды. Кинжал сам выбрал эту руку и не желал с ней расставаться.

– Тебе понадобится еще один символ власти.

– Я пока не принял решения, – возразил Жакар, однако заткнул кинжал за пояс.

76

Жакар боролся с Жакаром. Им предстояло сражаться всю ночь.

Королю захотелось пройтись пешком. Горячего скакуна взяли под уздцы, Ланселот и три мушкетера потащились следом черепашьим шагом. Свечи в фонарях задули, чтоб не привлекать внимания разбойников, нападавших на всех подряд. Ночь поглотила Жакара со свитой, черная-пречерная, темная-претемная, прекрасная декорация для внутренней драмы короля.

Король сомневался, что мог вообще отказаться от приглашения Сидры. Ему ли не знать могущество Гиблого леса? Тот нашлет засуху, снежные бури, град, цунами и прочие бедствия. В один миг королевство охватят эпидемии и голод. У него и выбора-то нет. Решение изначально приняли за него. Зачем же говорить про символы власти? Обманывать, жульничать? Так нечестно!

Жакар чувствовал, что абсолютно не способен противиться Гиблому лесу и, хуже того, что давно убедился в собственном ничтожестве. Лишился любимого пса, кругом задолжал банкиру, послушная марионетка в руках матери, посмешище и рогоносец по вине жены. Король, готовый добровольно уступить трон дикарке. Гордый, жестокий Жакар внезапно потерял все. Что у него осталось? Только младенец, недавно спасенный из склепа, эмбрион его истинной сути. Правда, незапятнанный и многообещающий.

Потеряв последнюю опору в черной-пречерной, темной-претемной ночи, Жакар вдруг ухватился за частичку самого себя, невинную и чистую. Неожиданно спросил совета у младенца.

Король: «Ты пойдешь в Гиблый лес?»

Дитя: «Да».

Король: «Но прежде мы никогда туда не ходили».

Дитя: «Нет».

Король: «И все-таки ты пойдешь?»

Дитя: «Да».

Король: «Почему?»

Дитя: «Так надо».

Король: «Кому надо?»

Дитя: «Королевству».

Король: «Плевать на королевство, лучше придумай, как нам спасти свою шкуру. Вдруг мы не вернемся оттуда?»

Дитя: «А зачем нам возвращаться?»

Вот оно! Браво! Туше! Зачем возвращаться во дворец, где нас никто не любит? Богатство и роскошь не принесли нам счастья. Так что Жакар сознательно предпочтет Гиблый лес ради собственной выгоды, покоя и благополучия.

– Ты прав, – произнес он вслух.

– Простите, сир, не расслышал, – переспросил Ланселот, наклонившись с седла с опасностью для жизни.

– Нет, ничего.

Король завершил внутренний спор и погрузился опять в непроглядную тьму. Он боялся смерти в Гиблом лесу и смерти во дворце. Растерянный, сбитый с толку, положился на ребенка, которым никогда не был. А тот вопреки здравому смыслу пожелал отправиться в Гиблый лес.

Да-да, в Гиблый лес. Когда все надежды рухнули, когда все люди предали, это единственный верный выбор.

Жакар вдруг почувствовал себя победителем, будто впервые в жизни расстроил планы Сидры. Мать считала, что силой заставила его повиноваться. Однако он откликнулся на зов, потому что так лучше для него. Потому что сам захотел. Потому что сам так решил.

Жакар вновь почувствовал себя сильным и могущественным. Цельным. Без внутренней раздвоенности и смятения.

Хрупкие слабые люди часто утешают себя подобным сомнительным самообманом. Но для королевства Краеугольного Камня его решение оказалось судьбоносным. Не возникни у Жакара иллюзии свободного выбора, он бы навек замуровал себя в красном кабинете и никогда не вышел бы из дворца. Как ни странно, неуемная гордыня и эгоизм помогли ему совершить подвиг, на который до него не отваживался ни один монарх.