Отведи удар

— Привет, Элси, — сказал я, пропуская вперед Берту Кул. Элси Бранд кивнула, не поворачивая головы в мою сторону. Ее пальцы никогда не сбивались, безостановочно выбивая монотонную мелодию пишущей машинки.

В «Позолоченном лебеде» Берта Кул предложила мне коктейль. Я согласился, сказав, что собираюсь пойти домой и проспать весь день, потому что я целую ночь гнал машину, а вечером пойду в «Голубую пещеру».

— Не нужно этого делать, Дональд. Держись подальше от этого злачного места. Ты потратишь там уйму баксов, а у Берты нет денег на гулянки. Если Смит не передумает, плохи наши дела. Никогда еще Берта не была в таком положении. Она получила аванс, но ты чертовски много потратил, Дональд.

Я подождал, пока мы допили «Мартини», потом закурил и сказал:

— Ну, все о’кей. Смит сказал, чтобы мы продолжали дело.

— Что сказал? — Берта удивленно мигнула своими ледяными глазами.

— Чтобы мы продолжали дело.

— Дональд, маленький негодяй! Неужели ты нашел Смита? Я скромно кивнул.

— Как же это тебе удалось?

— Смит — это доктор Альфмонт, а доктор Альфмонт — это доктор Линтиг.

Берта Кул поставила свой стакан.

— Да, здорово ты меня подколол. Ну, давай рассказывай.

Я не горел желанием передавать информацию Берте. После ночной езды мне ужасно хотелось спать.

— Доктор Альфмонт баллотируется в мэры Санта-Карлотты.

— Политика? — В глазах Берты Кул появился алчный огонек.

— Политика, — ответил я. — Много политики. Человека, который избил меня и вышвырнул из Оуквью, зовут Джон Харбет. Он работает в полиции Санта-Карлотты, начальник отдела по борьбе с проституцией и игорными домами.

— О-хо-хо, — сказала Берта.

— Одна из газет поливает грязью доктора Альфмонта. Другая газета угрожает, что доктор Альфмонт подаст в суд за клевету. Совет, конечно, хороший, но, по-моему, те, кто его поливает грязью, абсолютно уверены в себе. Они и дальше будут его порочить, чтобы заставить Альфмонта в конце концов возбудить дело о клевете. Если он этого не сделает, он проиграет. А если сделает, то это нанесет непоправимый ущерб его репутации. «Курьер» из Санта-Карлотты сможет тогда написать о нем очень многое. Альфмонт это понимает и не решается подавать в суд. Ему нужно узнать, выходила ли его жена еще раз замуж и оформила ли она развод.

Глаза у Берты Кул стали как у кота, выдергивающего перышки у канарейки.

— Разрази меня гром! — сказала она негромко. — Какая интересная ситуация. Милый, нам нужно ехать в город.

— Я уже был в городе, — сказал я и откинулся в мягком кресле, слишком усталый, чтобы говорить.

— Продолжай, — сказала Берта. — Шевели мозгами, Дональд. Обдумывай дела для Берты.

Я покачал головой.

— Я устал. Не хочу думать и не хочу разговаривать.

— Поешь, и тебе станет лучше, — сказала Берта.

Она подозвала официанта и заказала двойную порцию томатного супа, пирожки с почками, салат и кофе с кувшином взбитых сливок, горячие булочки с маслом. А потом кивнула в мою сторону.

— Принесите ему то же самое. Он поест, и ему станет лучше. Я собрал остатки энергии, чтобы выразить протест.

— Чашку черного кофе, — сказал я, — и сандвич с ветчиной. И все.

— Ну что ты, милый, — настаивала Берта, — тебе нужно поесть. Ты должен восстановить энергию.

Я только покачал головой.

— Что-нибудь сладкое, — сказала Берта. — Сахар дает энергию. Старомодный земляничный пирог, Дональд, со взбитыми сливками, какие-нибудь пирожные и…

Я снова покачал головой, и Берта со вздохом уступила.

— Ничего удивительного, что ты такой заморыш, — сказала она и обратилась к официанту: — Ладно, принесите ему, чего он просит.

Когда официант отошел, я сказал Берте:

— Больше так не делайте.

— Как?

— Вы вели себя, словно я ребенок, которого вы взяли с собой пообедать. Я знаю, что себе заказать.

— Но, Дональд, ты слишком мало ешь. У тебя же совсем нет мяса на костях.

Спорить с ней было бесполезно, поэтому я молча закурил. Берта ела и поглядывала на меня. Потом она встревожено сказала:

— Что-то ты бледненький. Может быть, у тебя тиф или что-нибудь в этом роде?

Я ничего не ответил. После телячьего языка моему желудку стало полегче. Черный кофе был очень хорош, но бутерброд я так и не осилил.

— Я знаю, что с тобой, — сказала Берта. — Ты испортил себе желудок в этих грязных ресторанах в Оуквью. Боже, Дональд, ты подумай, какой будет скандал, если доктора Альфмонта разоблачат в самый разгар предвыборной кампании, когда одна партия не может допустить, чтобы он отступил, а другая порочит его, как может. Мы можем назначить любую сумму.

— Он уже сам это сделал, — сказал я.

— Нам придется действовать быстро. Предстоит большая ночная работа.

Я хотел было что-то сказать, но передумал.

— Не будь таким, Дональд! Скажи Берте. Я допил свой кофе и вздохнул.