Ответный удар (Послешок)(Повторные толчки)

Чтобы не отставать, Молотов ответил: “Действительно. Вот, без сомнения, почему даже Раса может считать себя прогрессивной”.

В кресле, на котором сидел Квик, было отверстие, через которое торчал его короткий обрубок хвоста. Теперь этот хвост задрожал. Молотов наблюдал за этим с внутренней улыбкой — единственной, которую он обычно себе позволял. Ему удалось разозлить Ящерицу.

Квик сказал: “Независимо от того, какие опровержения вы мне даете, я собираюсь повторить предупреждение, которое я вам уже давал: если китайские повстанцы и бандиты, исповедующие вашу идеологию, взорвут бомбу из взрывчатого металла, Раса возложит ответственность на Советский Союз и накажет вашу не-империю самым суровым образом. Вы понимаете это предупреждение?”

“Да, я понимаю это”, - сказал Молотов, внезапно изо всех сил стараясь не выказать страха, а не ликования. “Я всегда это понимал. Я также всегда считал это несправедливым. В наши дни я считаю это более несправедливым, чем когда-либо. Недовольный немецкий офицер-подводник может отдать свои ракетные боеголовки китайским фракционерам любого политического толка вместо того, чтобы отдать их вам. И японцы могли бы предоставить китайцам такое оружие, чтобы нанести вред Расе и в то же время нанести вред миролюбивому Советскому Союзу”. Первое из них показалось ему притянутым за уши; второе показалось ему слишком вероятным. Он бы сделал это, если бы правил в Японии.

Но Квик сказал: “Разве вы только что не сказали мне, что ваши отношения с японцами были правильными? Если они не твои враги, зачем им так поступать с тобой?”

Была ли это наивность или это было отвратительное желание заставить Молотова извиваться? Молотов подозревал последнее. Он ответил: “До недавнего времени лидеры Японии не были в состоянии поставить Советский Союз в неловкое положение таким образом. Вам не кажется, что им было бы выгодно использовать взрывчатую металлическую бомбу против Расы и сделать это таким образом, чтобы остаться безнаказанными за это?”

К его облегчению, у Квика не было быстрого, резкого ответа. После паузы Ящерица сказала: “Здесь, в кои-то веки, вы дали мне оправдание осторожности, которое, возможно, не совсем корыстно. Я думаю, вы можете быть уверены, что японцы получат аналогичное предупреждение от наших представителей в своей империи. Как вы, вероятно, знаете, в настоящее время у нас нет посольства в Японии, хотя последние события могут вынудить нас открыть его там.”

Хорошо, подумал Молотов. Значит, я действительно отвлек его. Теперь попытаемся заставить его почувствовать себя виноватым: “Мы будем признательны за любую помощь, которую Раса могла бы оказать нам в уменьшении последствий вашей войны с немцами для нашей территории”.

“Если вам нужна такая помощь, обратитесь в Рейх”, - коротко сказал Квик. “Его лидеры были причиной войны".

Молотов не настаивал на этом. Он заставил посла Ящериц ответить ему вместо того, чтобы ему пришлось реагировать на то, что сказал Квик. Учитывая силу Расы, это было чем-то вроде дипломатического триумфа.

Отряд маленьких чешуйчатых дьяволов прошелся по лагерю военнопленных в центральном Китае. Они остановились перед жалкой маленькой хижиной, которую Лю Хань делила со своей дочерью Лю Мэй. Один из них заговорил на плохом китайском: “Вы самка Лю Хань и детеныш самки Лю Хань?”

Лю Хань и Лю Мэй оба сидели на канге, низком глиняном очаге, который давал хижине то немногое тепло, что в ней было. “Да, мы и есть те самые женщины", — призналась Лю Хань.

Мгновение спустя она подумала, не следовало ли ей отрицать это, потому что маленький дьявол махнул своей винтовкой и сказал: “Ты идешь со мной. Вы двое, вы идете со мной.”

“Что мы теперь сделали?” — спросила Лю Мэй. Ее лицо оставалось спокойным, хотя в глазах была тревога. В детстве ее воспитывали чешуйчатые дьяволы, и она так и не научилась улыбаться или демонстрировать какое-либо выражение лица.

“Вы двое, вы идете со мной”, - вот и все, что сказал маленький чешуйчатый дьявол, и у Лю Хань и Лю Мэй не было выбора, кроме как сделать так, как им было сказано.

Они не пошли в административные здания лагеря, что удивило Лю Хань: значит, это не был какой-то новый допрос. Она получила еще один сюрприз, когда чешуйчатые дьяволы вывели ее и Лю Мэй через несколько ворот из колючей проволоки, которые отделяли лагерь от остального мира.

За последним из них стояла боевая бронированная машина. Еще один маленький дьяволенок, на этот раз с более причудливой раскраской тела, ждал его. Он подтвердил их имена, затем сказал: “Вы входите”.

“Куда ты нас ведешь?” — потребовал Лю Хань.

“Не обращайте на это внимания, вы двое", — ответил чешуйчатый дьявол. “Ты садись”.

“Нет”, - сказала Лю Хань, и ее дочь кивнула позади нее.

“Ты садись прямо сейчас", ” сказал чешуйчатый дьявол.

“Нет”, - повторил Лю Хань, хотя он повернул дуло своей винтовки в ее сторону. “Нет, пока мы не узнаем, куда мы направляемся”.

“Что не так с этим глупым Большим Уродом?” — спросил один из других чешуйчатых дьяволов на их собственном шипящем языке. “Почему она отказывается входить?”