Ответный удар (Послешок)(Повторные толчки)

“Это может быть”, - сказал Молотов, который прекрасно знал, что это так. “Но у нас достаточно сил, чтобы защитить себя и защитить наши права как свободного и независимого государства”.

Еще больше звуков перегретого чайника донеслось от посла Ящериц. “Это неразумное и наглое отношение", — сказал переводчик.

“Ни в коем случае”. Молотов увидел возможность проявить инициативу, увидел ее и воспользовался ею: “Я полагаю, что вы выдвинули такое же требование Соединенным Штатам. Каков был ответ американцев?”

Квик колебался. Молотову показалось, что он понял это колебание: Ящер хотел солгать, но понимал, что не может, потому что Молотову оставалось только попросить американского посла узнать правду. После некоторого колебания Квик сказал: “Я должен признать, что американцы также выдвинули определенное количество возражений против нашего разумного предложения”.

Молотову захотелось рассмеяться в его чешуйчатое лицо. Вместо этого лидер Советского Союза сказал: “Почему же тогда вы думаете, что мы согласимся там, где они отказываются?” У него не было ни малейшего сомнения в том, что ”возражения” американцев были высказаны гораздо более резко, чем его собственные.

С удивительно человеческим вздохом Квик ответил: “Поскольку Советский Союз гордится рациональностью, мы надеялись, что вы увидите, как в нашем предложении проявляется здравый смысл”.

“Вы имеете в виду, что надеялись, что мы сдадимся без протеста”, - сказал Молотов. “Это была ошибка, просчет с вашей стороны. Сейчас мы относимся к этой Расе с большей осторожностью, чем до вашей войны с Германией. Я уверен, что американцы чувствуют то же самое. Я особенно уверен, что японцы чувствуют то же самое”.

“Мы очень недовольны японцами", — сказал Квик. “Мы никогда не признавали их полностью независимой империей, хотя мы также никогда не занимали большую часть земель, которыми они управляли во время нашего прибытия. Теперь, когда они начали взрывать свои собственные бомбы из взрывчатого металла, они начали считать себя рангом выше своего положения".

“Теперь они тоже начинают уметь защищаться от вашей империалистической агрессии”, - сказал Молотов. “Наши отношения с Японией были правильными со времен войны, которую мы вели против японцев, когда я был молод”.

“Они по-прежнему претендуют на большие участки субрегиона основной континентальной массы, известной как Китай”, - сказал Квик. “Независимо от того, каким оружием они располагают, мы не намерены уступать им это”. “Народ Китая, я мог бы добавить, сохраняет сильную заинтересованность в том, чтобы еще раз установить свою собственную независимость и не оставаться ни под вашим контролем, ни под контролем японцев”, - отметил Молотов. “Это стремление к свободе и автономии является причиной их продолжающейся революционной борьбы против вашей оккупации”.

“Это революционная борьба, которую Советский Союз поощряет способами, несовместимыми с поддержанием хороших отношений с Расой”, - сказал Квик.

“Я отрицаю это", — холодно сказал Молотов. “Раса постоянно делала это утверждение и никогда не могла его доказать”. “Это счастье для Советского Союза”, - ответил Квик. “Возможно, мы не сможем это доказать, но, тем не менее, мы верим, что это правда. Многие китайские бандиты исповедуют идеологию, идентичную вашей.”

“Они были в Китае до того, как началась Гонка”, - сказал Молотов. “Они являются коренными жителями и не связаны с нами”. Первое из этих утверждений было правдой, второе — тавтологией — конечно, китайцы были китайцами — и последнее было вопиющей ложью. Но Ящеры не поймали НКВД или ГРУ на том, что они снабжали Народно-освободительную армию Китая боеприпасами для продолжения борьбы. Пока они этого не сделают, Молотов будет продолжать лгать.

Квик остался при своем мнении. “Даже та свора бандитов, которые недавно захватили заложников из числа наших региональных администраторов и угрожали им смертью или пытками, если мы не вернем им некоторых их товарищей”, - польский переводчик, не знакомый с марксистско-ленинской мыслью, произнес товарищи со злобным ликованием, — “которых мы сейчас держим в тюрьме?” — потребовал он.

“Да, даже эти борцы за свободу”, - спокойно ответил Молотов. Он не мог доказать, что Ящерица не говорила о реакционерах Гоминьдана, которые также вели партизанскую войну против Расы. И даже если бы Квик говорил о патриотах Народно-освободительной армии, ничто не заставило бы Молотова признать это.

В любом случае, он сомневался, что Квик был таким. Народно-освободительная армия, рассудил он, вряд ли стала бы угрожать простыми пытками тем заложникам, которых она захватила. Это привело бы прямо к самому суровому наказанию — если, конечно, кто-то не нашел бы веской тактической причины для меньшей угрозы.

“Я вижу, что бандит одного человека — это борец за свободу другого человека", — заметил Квик. Молотов попытался вспомнить, был ли Ящер таким циничным, когда он впервые стал послом Расы в СССР вскоре после прекращения боевых действий. Советский лидер так не думал. Он задавался вопросом, что могло изменить взгляды Квика на жизнь.