Ответный удар (Послешок)(Повторные толчки)

“Они уже пробовали это раньше”, - сказал Лю Хань. “Это плохо работает. Вскоре солдаты перейдут к нам, или, во всяком случае, их будет достаточно. Люди, естественно, солидарны друг с другом".

Но Нье покачал головой. “Это совсем другое дело. Раньше они пытались использовать китайских солдат здесь, в Китае, и вы правы — это не сработало. Но эти люди, кем бы они ни были, не китайцы. Они наемники, которым платят маленькие дьяволы. Они не говорят на нашем языке, поэтому мы не можем с ними связаться. Они просто делают то, что им говорят чешуйчатые дьяволы — они идеальные угнетатели”.

“Вот это нехорошо. Это совсем не хорошо". Лю Хань почесала подбородок, как она делала, когда судила Ку Ченг-Луня. То, что она решила здесь, было намного важнее, чем ее вердикт по делу клерка, хотя Ку не согласился бы с этим. Через некоторое время она сказала: “Нам придется говорить на языке маленьких чешуйчатых дьяволов. Наемники обязаны это понимать, или некоторые из них понимают. Иначе чешуйчатые дьяволы не смогли бы отдавать им приказы.”

Нье Хо-Т'Инг кивнул. “Да, это хорошая идея. Лучше, чем все, что мы уже пробовали, — это обязательно будет. Некоторые люди говорят, что эти солдаты из Южной Америки, другие говорят, что они из Индии. В любом случае, они могли бы с таким же успехом приехать из Дома, чтобы мы могли понять весь смысл того, что они говорят”.

“Мы должны заставить их понять”, - сказал Лю Хань. “Как только мы это сделаем, начнется гниение”.

“Во всяком случае, здесь есть надежда", — сказал Нье.

Прежде чем Лю Хань успел ответить, низко над Пекином завыли реактивные двигатели. Залаяли зенитные орудия. Зенитные ракеты взлетели с ревущим свистом. Взрываются бомбы. Земля начала дрожать. Маленькие волны мерцали в миске Лю Хань с бульоном и лапшой. Она подняла его. “Я бы хотела, чтобы у нас были собственные самолеты”, - сказала она. “Так обстоят дела, что маленькие дьяволы могут ударить нас, но мы не можем нанести ответный удар”.

”Я знаю". Нье Хо-Т'Инг пожал плечами. “Однако мы ничего не можем с этим поделать. Молотов не собирается перевозить истребители на верблюдах, так же как он, скорее всего, не пошлет нам сухопутные крейсеры. Но теперь, по крайней мере, мы заставляем чешуйчатых дьяволов платить цену, когда они используют эти штуки.”

“Недостаточно", ” сказал Лю Хань. Еще больше бомб разорвалось, некоторые не очень далеко. Она взглянула на масляные лампы, которые освещали внутреннюю часть магазина лапши. Так легко ударом сбить их в щебень и устроить пожар… Обширные просторы Пекина уже горели от пожаров такого рода.

“Если мы потерпим неудачу на этот раз, мы попробуем снова, — сказал Нье, — и снова, и снова, и так часто, как потребуется. Рано или поздно мы победим”.

"Или мы сдадимся", — подумал Лю Хань. Но она не сказала бы этого; сказав это, казалось, что это с большей вероятностью сбудется. Часть ее понимала, что это не что иное, как крестьянское суеверие, но все равно промолчала. Она выросла крестьянкой, никогда не ожидая стать кем-то другим, и не всегда могла избежать своего происхождения.

Бомбы упали снова, некоторые ближе, некоторые дальше. Нье Хо-Тин сказал: “Если они продолжат это делать, от Пекина не останется ничего, кроме руин”.

“Может быть, и нет, — сказал Лю Хань, — но это будут наши руины”.

Нье смотрел на нее с большим, чем просто восхищением. “Вы бы сказали это обо всем Китае, не так ли?”

“Если бы это означало навсегда избавиться от маленьких чешуйчатых дьяволов, я бы так и сделала”, - ответила она.

Он кивнул. “Ты всегда занимал жесткую позицию по отношению к ним”.

“У меня есть свои причины, даже если некоторые из них носят личный, а не идеологический характер”, - сказал Лю Хань. “Но на самом деле я не сторонник жесткой линии. Моя дочь сейчас сказала бы: ”Пусть весь Китай будет разрушен, даже если это не обязательно означает избавление от маленьких дьяволов навсегда, просто чтобы они не могли этого получить"."

Нье Хо-Т'Инг снова кивнул. “Я вижу разницу. Знаешь, Мао, наверное, согласился бы с Лю Мэй.”

“Что ж, у него будет свой шанс с этим восстанием”, - сказал Лю Хань. Если только люди больше не откажутся воевать — если только они скорее не захотят мира, независимо от того, кто ими правит. Это она тоже держала при себе.

“Мао был революционером всю свою жизнь”, - сказал Нье. “У многих из нас есть. Мы будем продолжать сражаться, сколько бы времени это ни заняло. Мы терпеливы. Диалектика на нашей стороне. Мы приведем страну с собой".

“Конечно, мы это сделаем”, - заявил Лю Хань. Но затем появились сомнения, которые так до конца и не исчезли: “Единственное, что меня беспокоит, это то, что маленькие чешуйчатые дьяволы тоже терпеливы". Нье Хо-Тин посмотрел на нее так, как будто хотел, чтобы она не говорила ничего подобного. Она тоже пожалела, что сказала это. Но она боялась, что это не делает ее менее правдивой. На Пекин посыпались новые бомбы.