Ответный удар (Послешок)(Повторные толчки)

Через полкилометра дорога перестала быть слишком разбитой для велосипеда. Он снова сел на велосипед и поехал изо всех сил. Чем усерднее он работал, тем хуже чувствовали себя его ноги — пока через некоторое время они не перестали так сильно болеть. Он вздохнул с облегчением. Такое случалось и раньше. Если бы он достаточно упражнялся, то смог бы справиться с судорогами. Иногда.

Никакие дорожные знаки не предупреждали его о том, что он въезжает в Видаву. Во-первых, польские дороги никогда не были хорошо размечены. Во-вторых, Видава не была настолько важным городом, чтобы требовать особой разметки. И, в-третьих, война была здесь до него. Если там и были знаки, то они больше не стояли вертикально. Многие деревья в лесу к северу от Видавы больше не стояли вертикально.

Когда дорога обогнула лес и дала ему возможность впервые взглянуть на город, он увидел, что многие дома в нем тоже больше не стояли вертикально. Его рот сжался. Он видел много руин в первом раунде боя, а теперь и в этом. Другой набор не был бы таким уж необычным — за исключением того, что в нем могли находиться тела его жены и детей.

Сгоревший немецкий танк и такой же сгоревший "лендкрузер" Ящерицы распростерлись насмерть в нескольких метрах друг от друга, сразу за городом. Убили ли они друг друга, или их постигла какая-то иная судьба? Мордехай знал, что никогда этого не узнает. Он проехал мимо них в Видаву.

Люди на улице едва удосуживались поднять на него глаза. Кем был еще один велосипедист средних лет с винтовкой за спиной? Они наверняка уже видели их в избытке. Он опустил ногу и использовал каблук ботинка в качестве тормоза. Кивнув пожилой женщине с косынкой на голове, одетой в длинное черное платье, он спросил: “Бабушка, кто знает о беженцах, прибывших из Лодзи?”

Она посмотрела на него. Он говорил по-польски, отличаясь только варшавским акцентом. Он был похож на поляка, светлокожий и светлоглазый. Но старуха сказала: “Ну, еврей, тебе лучше спросить об этом отца Владислава. Я ничего не знаю. Я ничего не хочу знать.” Она продолжила свой путь, как будто его не существовало.

Анелевич вздохнул. У некоторых людей радар был лучше, чем что-либо электронное в арсенале Ящеров. Он видел это раньше. “Спасибо”, - крикнул он ей вслед, но с таким же успехом она могла и не слышать.

Пара снарядов попала в церковь. Рабочие были заняты его ремонтом. Мордехай пожал плечами, но не вздохнул. Евреи тоже построили бы синагогу, прежде чем беспокоиться о своих домах. “Священник дома?” Мордехай спросил плотника, забивающего гвозди в доску.

Мужчина кивнул и переложил сигарету в уголок рта, чтобы ему было легче говорить. “Да, он там. О чем ты хочешь с ним поговорить?”

“Я ищу свою жену и детей", ” ответил Анелевич. “Они приехали сюда из Лодзи незадолго до вторжения немцев”.

“Ах”. Сигарета дернулась. “Ты еврей?”

По крайней мере, он спросил, вместо того чтобы показать, что может сказать. “Да", ” сказал Мордехай. У другого парня был молоток. У него была винтовка. “Тебе это не нравится?”

“Мне все равно, так или иначе", ” ответил плотник. “Но ты прав — тебе лучше поговорить с отцом”. Он махнул молотком в сторону двери. Когда Мордехай подошел к нему, Столб снова начал забивать гвозди.

Внутри церкви отец Владислав тоже стучал молотком, ремонтируя первый ряд скамей. Он был молодым человеком и поразительно красивым, высоким, светловолосым. Если бы его политика подходила, нацисты, не задумываясь, приняли бы его в СС. Из-за всего этого шума он какое-то время не замечал Мордехая. Когда он это сделал, его улыбка была достаточно дружелюбной. “О, привет”, - сказал он, поднимаясь на ноги и отряхивая опилки со своей сутаны. “Что я могу сделать для вас сегодня?”

“Я ищу свою жену и детей", — снова сказал Мордехай и назвал свое имя.

Брови отца Владислава взлетели вверх. “Знаменитый боевой лидер!” — воскликнул он. “Твоими родственниками должны были быть те, кто приехал из Лодзи”.

“Это верно", ” сказал Мордехай. “Люди в городе говорят мне, что ты бы знал о них, если бы кто-нибудь знал. Они живы?” Там. Вопрос был снят.

Но он не получил на это уверенного ответа, потому что священник ответил: “Извините, но я не знаю. Немцы дважды нападали на нас и каждый раз при отступлении похищали людей. Некоторые из них были евреями. Некоторые из них были поляками, жившими здесь бесчисленными поколениями. Я даже не знаю почему, но кто может сказать с немцами?”

“В Германии закончились евреи", ” с горечью сказал Анелевич. “Им нужны свежие люди, чтобы держать газовые камеры и печи занятыми”.

“Возможно, вы и правы”, - сказал отец Владислав. “Я хотел бы сообщить вам более определенные новости о ваших близких, но, боюсь, я не могу. Вам придется пойти и навести справки среди беженцев, которые все еще здесь. Я молюсь, чтобы ваша семья была среди них”. “Спасибо, отец”, - сказал Мордехай; священник казался порядочным человеком. Затем он добавил несколько отборных комментариев о нацистах. Ему стало стыдно за себя, как только они слетели с его губ, что было, конечно, слишком поздно. "мне жаль."