Ответный удар (Послешок)(Повторные толчки)

“Не стоит", ” сказал ему отец Владислав. “Если ты думаешь, что я не называл их хуже, чем это, ты ошибаешься”.

“Они должны были опубликовать список людей, которых они похитили. Предполагается, что они уже освободили этих людей”, - сказал Анелевич. “И они опубликовали это, и они освободили нескольких человек. Но никто не верит, что в этом списке есть все или даже близкие ко всем”.

“Ваша семья не участвует в этом?” — спросил священник.

“Если бы это было так, меня бы здесь не было”, - ответил Мордехай. “Спасибо за твою помощь, отец. Я больше не буду отнимать у вас время. Палатки беженцев находятся на южной окраине города?”

“Это верно", ” сказал отец Владислав. “Я желаю вам удачи там, либо в том, чтобы найти их, либо в том, чтобы узнать о них”. Кивнув, Анелевич вышел из церкви. Священник снова начал стучать молотком еще до того, как он ушел.

Палатки и хижины, в которых жили беженцы, выглядели еще более убого, чем в городе Видава. Сражение тоже разбило их вдребезги, и с самого начала они были менее привлекательными. В нос Мордехаю ударила резкая вонь. Он бы не позволил своим бойцам обращать на это так мало внимания.

Поляки и евреи высыпали в промежутки между палатками, чтобы посмотреть, кто такой новоприбывший. Анелевичу пришло в голову, что жители Видавы просто исчезнут, как только все они исчезнут. Но из-за радиоактивных обломков Лодзи многим из них некуда было идти. Он смотрел то в одну, то в другую сторону. Он не видел свою семью. Он действительно заметил кого-то, кого знал. “Рабинович! Берта и дети здесь?”

“Они когда-нибудь были здесь?” ответил другой еврей. “Новость для меня, если бы они были. Но я сам здесь всего пару дней.”

”Замечательно", — пробормотал Мордехай. Он снова огляделся. Он думал, что из Лодзи в Видаву приехало много евреев, но лицо Рабиновича было единственным, которое он узнал. Что же тогда случилось с евреями, которые были здесь? Были ли они мертвы? Неужели все они были отправлены в Рейх для участи, которая никак не могла быть хорошей? Он спросил некоторых поляков и получил от каждого из них разный ответ.

“Проклятые нацисты забрали их”, - сказала женщина.

“Не все”, - не согласился мужчина. “Некоторых забрали, да, но некоторых застрелили прямо здесь, а некоторые убежали”.

“Никого не застрелили прямо здесь", — настаивал другой мужчина. “Немцы сказали, что собираются, но они так и не сделали этого”.

“Кто-нибудь знает, удалось ли Берте, Мириам, Дэвиду и Генриху Анелевичам благополучно скрыться или их увезли обратно в Германию?” — спросил Мордехай.

Никто не знал. В любом случае, люди были слишком заняты спорами о том, что произошло, чтобы быть очень заинтересованными в подробностях. Двое мужчин, которые не согласились, столкнулись нос к носу друг с другом, оба кричали во всю глотку. Мордехаю хотелось столкнуть их лбами. Это могло бы придать какой-то смысл. Он не мог придумать ничего другого, что могло бы это сделать.

У него не хватало энергии обращаться с двумя крикливыми дураками так, как они того заслуживали. Вместо этого он отвернулся, чувствуя боль в сердце. Его жену и детей либо увезли в Германию, либо убили: плохой выбор или еще хуже. Ему пришлось бы встретиться с нацистами в их логове, чтобы выяснить это. Ему понадобится помощь тамошних Ящериц, но он думал, что они предоставят ему необходимые документы и помощь. Они тоже презирали немецкую правящую партию.

Он попробовал еще кое-что: “У моего сына Генриха был беффель для домашнего животного, животное из мира ящериц. Он пищал, когда был счастлив. Кто-нибудь помнит это?”

И два человека это сделали. “Эта проклятая штука", ” сказала женщина. “Да, немцы схватили людей, у которых он был. Они забрали их, когда их выгнали отсюда.” Другой человек, старик, кивнул.

“Значит, они действительно отправились в Германию”, - выдохнул Мордехай. “Спасибо вам обоим, от всего сердца”. Он не знал, должен ли он их благодарить. Евреи, уехавшие в Германию, не имели привычки возвращаться обратно. Но его семью не просто убили здесь. Это было что-то… он надеялся.

Нессереф кормила Орбиту, своего ционги, когда телефон зашипел, требуя внимания. Питомец начал есть, а она поспешила в спальню, гадая, кто звонит. “Я приветствую вас”, - сказал пилот шаттла, ожидая увидеть, чье изображение появилось на мониторе компьютера.

К ее удивлению, это был не самец или самка этой Расы, а Большой Уродец. “Я приветствую тебя, превосходящая женщина", — сказал он на языке Расы. “Мордехай Анелевич здесь”. “Рад вас видеть”, - ответил Нессереф, радуясь, что назвал себя. Как бы он ей ни нравился, ей было трудно отличить тосевитов друг от друга.

“Надеюсь, у тебя все хорошо”, - сказал Большой Уродец.

“В целом, да”, - ответил Нессереф. “Уровни радиоактивных осадков были высокими, но мой многоквартирный дом был поврежден только один раз, и даже тогда фильтры функционировали хорошо. К настоящему времени все было заменено, и уровень радиоактивности падает. Но я очень надеюсь, что с вами все в порядке, Мордехай Анелевич. Вы не были защищены от всей той радиоактивности, которая обрушилась на Польшу”.