Отвлечение

— Думается мне, у твоей мамы бывает много посетителей? Надеюсь, Элоиза ей не докучает.

Волосы у меня на затылке встают дыбом.

— Никто не приходит, потому что всем на это наплевать. Многое говорит о характере этой молодой девушки, когда она находит время в своем плотном графике, чтобы навестить смертельно больную женщину. Тебе так не кажется?

Кэтрин ощетинивается и быстро пытается извиниться.

— Я могла бы навещать… У меня полно свободного времени.

Я не отвечаю. Не знаю почему, но ее предложение раздражает меня. Не хочу, чтобы она приходила лишь потому, что чувствует себя обязанной или ей угрожает семнадцатилетняя девушка. Это мелочно, я не потерплю, чтобы моя мать была объектом такой мелочности.

— Это и правда очень вкусно, — ворчит Кэтрин, по-видимому, недовольная тем фактом, что упомянутая семнадцатилетняя девушка умеет готовить.

Когда я откусываю первый кусочек, то не могу с ней не согласиться. Это необыкновенно вкусно, а хлеб, политый соусом, не поддается описанию.

Мы сидим с мамой в гостиной и едим, непринужденно болтая.

Кэтрин не требуется много времени, чтобы начать свою игру.

— Для меня было бы честью навестить вас завтра, если у вас нет никаких планов, Джудит?

Моя мама тепло улыбается Кэтрин.

— Было бы чудесно, но у меня уже есть планы. Юная Элоиза обещала отвезти меня в моем кресле в кафе «У Кристал». Мы собираемся съесть те потрясающие шоколадные твисты, которые она готовит.

Я ухмыляюсь, но ухитряюсь скрыть это от Кэтрин.

— Я бы присоединился к вам, но снова буду дежурить в школе.

— Все в порядке. Это в основном для того, чтобы отвлечь меня от шума. У меня раскалывалась голова.

Кэтрин сжимает челюсти.

— Могу представить. Что ж, у вас есть мой номер. Позвоните мне, когда будете свободны.

— Обязательно это сделаю. — Сердечно отвечает моя мама, ее взгляд устремлен вновь на телевизор. — Как продвигается подготовка, Айзек?

— Блестяще. Тебе нужно это увидеть; все в самом деле выглядит очень хорошо. Студенты потратили много времени на подготовку.

— Это была отличная идея.

— Это точно.

— Когда все будет готово, мы должны сделать что-нибудь приятное для учеников в благодарность.

Я и сам об этом думал.

— Мы что-нибудь придумаем.

— Кажется, большинство из них просто счастливы, что их имена появились в газете, — шутит Кэтрин, и она не ошибается. — Забавно, потому что половину детей, которые работают над всем этим, я бы назвала самыми непослушными. От них я меньше всего ожидала бы помощи в благом деле.

Моя мама тихо вздыхает.

— Это лишь показывает, что эти дети хорошие. Им просто нужно на чем-то сосредоточиться.

Она права.

Когда я отвожу Кэтрин домой, всплывает тема беременности Элоизы. Лучше бы я никогда ничего не говорил. Это был не мой секрет, чтобы этим делиться.

Кэтрин считает иначе.

— Возможно, ты мог бы оставить записку для ее отца или матери… Мне просто так плохо от осознания того, что я знаю, и от того, что ничего не могу с этим поделать.

— Не понимаю почему. Это не твое дело, оставь все как есть.

— Я подслушала, как она и ее друзья говорили о возможном ночном походе в клуб. Если она пойдет, то подвергнет опасности этого бедного ребенка.

— И снова, — огрызаюсь я, крепче сжимая руль. — Это не наше дело. Кроме того, они даже не построили планы на ее день рождения.

— О, и откуда ты это знаешь?

— Потому что, когда я доставлял костюмы, Хейли, ближайшая подруга Элоизы, сказала той составить план на свой день рождения. — Я раздражен. — Послушай, я рассказал тебе это по секрету. Если ты что-нибудь скажешь, то нарушишь студенческую тайну, что может стоить тебе работы.

У нее отвисает челюсть.

— Ты тот, кто сказал мне это, помнишь?

— Да, но потому что, как коллега-учитель, я знаю, что могу доверять тебе в том, что ты поступишь правильно в соответствии с законом. Если ты нарушишь это доверие, то это будет на твоей совести. — Наконец, я подъезжаю к ее дому, надеясь, что она немедленно вылезет из моей машины и свалит. — Спокойной ночи, Кэтрин.

— Я ничего не скажу, ладно?

— Я устал, это был долгий день. — Я наклоняюсь над ней и тяну за ручку, чтобы открыть ее дверь. Она фыркает, но, наконец, выходит из моей машины и направляется к своему дому.

Я быстро уезжаю, желая установить как можно большую дистанцию между собой и этой женщиной. Видит Бог, я больше не могу ее выносить. Конечно, она достаточно милая, заботится о своих учениках, но иногда она может быть невыносимой.

Подъехав к своему многоквартирному дому, я быстро собираю мусор, разбросанный по полу моей машины. Запихиваю его в пустую сумку-переноску и роюсь под сиденьями в поисках остального. Моя рука натыкается на что-то маленькое и мягкое.

Вытаскивая это из-под пассажирского сиденья, я хмурюсь в замешательстве.

Кэтрин оставила свою сумочку в машине?

Почти уверен, что она забирала ее, когда уходила. К тому же я уверен, что она была больше, чем эта.

Включаю верхний свет и провожу пальцами по темно-красному бархату. Это очень маленькая сумка. Сомневаюсь, что в нее поместится что-то большее, чем кошелек и телефон.