Отвлечение

— Элли? — Мама зовет меня вверх по лестнице, пораженная, когда видит, что я сижу на верхней ступеньке. — Привет.

— Привет.

— Ты голодна?

— Не очень.

— Попробуешь, пожалуйста, что-нибудь съесть?

Я уступаю и медленно встаю, после чего спускаюсь по лестнице.

— Что у нас на ужин?

— Я приготовила бараньи отбивные и картошку с мятой.

Мой желудок протестующе урчит. Мне не нравится мысль о том, чтобы быть наполненным чем-то таким тяжелым, но я не говорю ей об этом. Вместо этого следую за ней на кухню, радуясь, что есть чем заняться.

Глава 16

Айзек

Я потрясен тем, сколько человек пришло на похороны Кристал. Здесь так много людей, что церковь не смогла вместить их всех, поэтому близких друзей и семью выводят вперед, в то время как остальные из нас стоят сзади, а некоторые даже снаружи.

Церемония красивая, но я не уделяю ей особого внимания. Я здесь, чтобы поддержать своих маму, папу и студентов. Мне плохо даются подобные ситуации. Никогда не знаю, что сказать или сделать. Все, что я могу, это предложить свою молчаливую поддержку и надеяться, что этого достаточно.

Как в киношном клише, небо плачет крупными слезами, когда гроб опускают в землю. Многие люди произносят свои хвалебные речи, все они рассказывают разные истории о пожилой леди, которую все они очень любили, но я обращаю внимание только на Элоизу, ожидая ее речи.

Она прекрасна, хорошо написана и от чистого сердца. Ее слезы радости смешаны с грустным смехом, когда она рассказывает о женщине, которая была ей ближе, чем бабушка. Я наблюдаю, как ее прекрасные глаза закрываются всякий раз, когда она делает вдох в конце предложения, и я знаю, что мысленно она представляет себе старую леди.

Все бросают землю и розы на гроб, когда он опускается на дно, но Элоиза бросает кофейные зерна и ставит бутылку «Бейлис» на закрытую крышку. Это вызывает у людей улыбку. Каким бы печальным ни было событие, они знают, что Кристал определенно оценила бы прощальный подарок.

Меня удивляет, что только молодая девушка могла быть настолько храброй, чтобы добавить это к захоронению.

Я встаю на свое место рядом с родителями. Мама тихо плачет, когда Элоиза произносит последние слова и ищет своих друзей в толпе. Моя мама протягивает ей руку, и она, не колеблясь, встает между нами.

Я наклоняюсь к ней, прикрывая ее своим зонтом, пока дочь Кристал произносит речь и бросает несколько фотографий на гроб.

Не уверен, почему Элоиза решила встать рядом с моей семьей. Вижу, как ее родители смотрят в эту сторону со смущенным выражением на лицах, прежде чем глаза ее отца поворачиваются ко мне и сужаются. Ему любопытно, но я не сделал ничего плохого, так что не чувствую угрозы от его обвиняющих взглядов.

Мой отец протягивает Элоизе носовой платок, и она берет его с легкой улыбкой, используя, чтобы остановить слезы на глазах, прежде чем они успеют скатиться по ее румяным щекам.

Толпа становится плотнее, когда священник произносит последние слова, и Элоиза кладет носовой платок в карман своего черного платья-туники. Я чувствую, как ее пальцы касаются моей ноги, когда я подхожу еще ближе, стараясь избежать давления сзади.

Слышу, как она прерывисто выдыхает. Знаю, что она пытается не заплакать, и меня переполняет потребность утешить ее.

Не уверен, что на меня находит, или почему я делаю то, что делаю. Все, что я знаю так, это то, что, когда касаюсь своим мизинцем ее пальца, у меня нет другого выбора. Она осторожно поворачивает свою руку, тыльными сторонами своих пальцев лаская мои.

Столь простое движение вызывает столь темное чувство внутри. Мое сердце колотится где-то в горле, когда я делаю единственное движение, которое приходит на ум. Я провожу пальцами по ее ладони, краем глаза смотря на ее профиль. Вижу, как ее глаза закрываются, и едва борюсь с желанием позволить своим собственным глазам сделать то же самое.

Я провожу пальцами по впадинкам, пока она не раздвигает свои. Она делает это, а это потом сжимает их, обхватывая тыльную сторону моей ладони кончиками пальцев. Мое тело пульсирует и наполняется жаром. Внезапно печальный момент, частью которого мы являемся, улетучивается, когда наши ладони сжимаются вместе, а наши руки заключены в крепком объятии.

Никто вокруг открытой могилы не может видеть из-за людей, находящихся перед нами, а все, кто позади нас, стоят слишком близко, чтобы разглядеть.

По какой-то причине мне даже все равно, увидят ли они. В этот момент, в это время, я не испытываю страха осуждения. Единственное, что я чувствую — это ее тело, ее руку, ее пульс, бьющийся в такт с моим. Не знаю, почему чувствую себя подобным образом, но и не пытаюсь это понять, потому что единственный страх, который у меня есть — потерять этот момент.

Хочу, чтобы это никогда не заканчивалось.

Никогда.

Элоиза

Я сижу на поминках в тишине с Хейли. Они проходят в кафе, и все пьют кофе по-ирландски, приготовленный мной и остальным персоналом. Не знаю, что чувствовать по возвращению сюда, в место, где она умерла. Место, где я нашла ее мертвой.