Отвлечение

— Извини. Прошло много времени.

— Понимаю. — Он ухмыляется Кэтрин и бросает ей свой телефон. — Сделай фото этого момента для меня.

Да ну к черту. Пытаюсь отодвинуться, но он обнимает меня за плечи.

— Серьезно, Стюарт?

— Да ладно, дружище, всего один маленький снимок.

Он посмеивается, когда я закатываю глаза и поворачиваюсь к камере.

— Скажите сыр, — говорит Кэтрин.

Она, должно быть, издевается.

К счастью, Кэтрин делает снимок, не заставляя нас произнести то слово, которое вы говорите только тогда, когда вам шесть лет, и вы вынуждены пережить бесконечное количество слепоты, вызванной вспышкой.

Стюарт подводит меня к окну, мы оба садимся за стол.

— Я тянул до последнего момента. — Он показывает на лежащие перед ним бумаги. — Мне правда нужно прекратить это делать.

— Думал, ты учился в колледже на юриста.

— Учился и провалился, вместо этого прошел курс математики.

— Мило.

— Я думал, ты преподаешь продвинутый английский и литературу. Разве не твою книгу издали или что-то в этом роде?

Киваю.

— Да, но моему отцу нужно было заполнить вакансию, а история и литература слишком похожи. Это все чтение. Только одно происходило по-настоящему, а другое обычно нет.

— Которое из них? — Спрашивает он, ухмыляясь.

Я смеюсь и пожимаю плечами.

— Этого я еще не понял. Думаю, узнаем, когда изобретут машины времени.

Работа заканчивается. С коробкой в руках я направляюсь к машине, а затем домой. Мое новое место вполне приличное, если не считать гребаного тупого шумного соседа, который, похоже, считает громкую музыку своим образом жизни. Громкую и дерьмовую музыку. С битами, не соответствующими ритму. Голосом, повторяющим звук, который издает кошка, если ее положить в сушилку.

Было бы здорово иметь возможность расслабиться в тишине собственного дома.

Тишина — ключевое слово.

Я пытался постучать в дверь, но это не помогло. В основном, потому что придурок меня не слышит из-за своей дурацкой музыки.

Я снова звоню своему домовладельцу. Обычно справляюсь с этим сам, но после прошлой попытки не особо хочется, чтобы собачье дерьмо снова было размазано по моей двери.

Наверное, это был худший день в моей жизни. Что он за животное?

Кроме того, откуда, черт возьми, он взял собачье дерьмо? Насколько мне известно, у него нет собаки.

Высыпаю содержимое коробки на стол, который достался вместе с квартирой, и проверяю прошлогодние работы, чтобы увидеть, кто хорошо справляется, а кто нет. Моя мама написала обо всех своих учениках в каждой тетради.

Некоторые привлекают мое внимание, но больше всего меня интересует Элоиза Блэкберн, девушка, которую я спас от столкновения с машиной в прошлом месяце. Не знаю, почему я так ею интересуюсь, но, с другой стороны, это нормально, когда человек чувствует связь с кем-то, чью жизнь он спас.

Я прочитал аккуратные каракули мамы, а затем перечитал еще раз.

К концу года оценки упали, не уверена из-за чего. Возможно, проблемы дома. Дважды была поймана выпивающей и более двух раз была в нетрезвом состоянии, один раз на территории школы. Почему такая хорошая студентка сошла с рельсов? Подростковая тоска? Скука?

Нужно приглядывать за Элоизой.

Понимаю, что эти заметки она сделала для себя, когда ее разум перестал принадлежать ей. Меня гложет чувство вины. Быстро закрываю книгу и бросаю ее в коробку к остальным.

Элоиза, кажется, уже пережила все это.

Я видел, как подростки сходят с рельсов. К счастью, большинство из них снова приходят в себя, а те, у кого это не выходит, конечно, не возвращаются в школу для окончания учебы.

Звонит телефон, вырывая меня из моих мыслей и пугая так сильно, что другие книги падают с колен на землю.

Смотрю на экран и улыбаюсь, когда вижу звонок от мамы.

— Привет, — осторожно поднимаю книги и кладу их обратно в коробку на столе. — Все в порядке?

— Нет, у меня закончился крафтовый лимонад, — говорит она почти истерично.

— Ладно, пусть папа купит по дороге домой, — предлагаю я, но слышу только тишину. — Хочешь, я тебе принесу? — Опять тишина. — Мам? — Меня охватывает паника. Я тут же встаю и тянусь за пальто. — Мам?

— Я здесь. — Слава богу.

— Я еду. Есть какая-то определенная марка, которая тебе нравится?

— Эм… — она снова замолкает, а моя паника сменяется разочарованием.

— Мам, какую марку я купить?

Еще через мгновение она откашливается и может говорить, наконец.

— Твой отец приносит мне тот, с бежевой этикеткой. Не могу вспомнить марку.

— Без проблем. — Быстро натягиваю куртку и иду к двери. — Что-нибудь еще?

— Нет. Только мой лимонад.

— Ладно, мам, я вешаю трубку. Скоро буду.

Вот тебе и тихий день.

Черт. Мысленно ругаюсь, стоя у отдела с напитками и смотря на четыре вида крафтового лимонада. Какую этикетку она назвала? Оранжевую?

Твою мать.

Пытаюсь дозвониться до нее, но никто не отвечает. Шумно выдохнув, я хватаю бутылку с оранжевой этикеткой и бросаю ее в корзину.