Отвоёванная весна

- То есть справедливая пословица, - отозвался Шалгович - Нам казалось, что на участке мало охраны. Не успели подойти, а оттуда огонь... Мы назад. И хоть можно было отбежать только с полкилометра, мы остановились много дальше... Тут посоветовались, погоревали и решили идти на другой участок. И тогда уже не пошли, а, прямо сказать, поползли... Только наш минер Юрий Пухкий забрался на насыпь, а оттуда пулемет опять шлет приветы. Снова пришлось не в ту сторону двигаться. Надо идти в третий раз. Охотников стало меньше. Получилась дискуссия. С одной стороны - страшно. С другой - как доложим командиру? В общем, уже начало светать, а мы все речи держим. Тут издалека послышался взрыв. Наши вскочили... Пойдем, и все!.. Верно говорю? - спросил он товарищей. Словаки дружно поддержали Шалговича, а Юрий Пухкий добавил:

- Рассказывай! Я потом...

- Ну, значит, мы опять отправились к железнице. Тихо, никого нет. В общем, наш Юра сработал, как великий минер. Умненько заложил мины. Но тут опять разгорелась дискуссия. Теперь уже никто не хотел уходить. Всем понадобилось собственными глазами видеть, что будет с эшелоном... Полежали часок на опушке. Слышим: идет и тяжко дыхает. А мы, наверно, и дыхать перестали, только смотрим. Потом так рвануло, что жуть. Вот и весь рассказ. Да, надо сказать: в том эшелоне ехало много германов. Такая была наша первая операция.

- Вы хотели что-то добавить, товарищ Пухкий? - обратился Коротченко к светловолосому коренастому минеру.

- Да. Хотел сказать, что наш Шалгович хоть и человек важный, но не всегда отважный... Нельзя нам было разбегаться после взрыва. Я до того добегался, что наскочил прямо на полицаев, чуть совсем не пропал, - раздраженно закончил минер.

- Вы не правы, товарищ Пухкий, - вмешался я в разговор. - Партизаны в случае необходимости прибегают и к такому маневру при отходе, чтобы не подставить под удар всю группу.

Но Пухкий стоял на своем.

- А почему у Корбели такого не было?

Я перевел взгляд на бывшего танкиста. Пухкий проследил за моим взглядом и обратился к Корбеле:

- Подтверди, Мартин, при всех командирах.

- Верно. У нас не было такой ситуации, - скромно заметил Корбеля. - Просто повезло...

- Сколько всего пущено под откос эшелонов? - спросил я Налепку.

- Три. Подорвано три паровоза и двадцать четыре вагона.

- Для начала хорошо! - похвалил Демьян Сергеевич.

В это время подошел комиссар отряда Леонид Федоров.

Он сердечно поздоровался с нами и скромно сказал:

- Мне очень приятна похвала товарища Коротченко. Народ в отряде действительно отважный. Только вот... - комиссар смущенно подыскивал нужное слово, - безрассудного риска не одобряю. А такие факты, к сожалению, есть...

- То была большая цель и притом малый риск. Стоило рисковать, - спокойно заметил Налепка, сразу понявший, на что намекает Федоров. - Разрешите отпустить бойцов на ужин, товарищ генерал?

Мы остаемся вчетвером у тлеющего костра.

- Я говорил о ненужном риске, - продолжает Федоров. - Хочу закончить эту мысль. Факт, с которым я столкнулся, не дает мне покоя... Судите сами: товарищ Налепка ездил на встречу к бандиту Тарасу Бульбе. Можно считать чудом, что он ушел оттуда живым...

О главаре одной из украинских националистических банд Боровце, по кличке Тарас Бульба, мы знали давно.

До войны он был германским шпионом. С приходом оккупантов стал начальником полиции Клесувского района. В этой должности завоевал большое доверие хозяев. В благодарность за кровавую службу они отдали Боровцу на откуп еще и Олевский район.

Почувствовав силу, предатель назначил парад полицейских гарнизонов, специально стянутых в Олевск. На этом сборище он объявил себя «гетманом всея Украины и батьком Тарасом Бульбой».

Фашистское командование переполошилось, узнав о властолюбивых замыслах своего выкормыша, и решило разделаться с новоявленным гетманом. Олевск окружили войска, но Боровец сумел вывести в лес небольшую группу полицейских.

Он попытался установить связи с партизанами. Долго, но безрезультатно возился с ним полковник Медведев. Зимой Боровец присылал своего офицера к нам и просил, чтобы мы послали к нему представителя.

Но к тому времени мы располагали исчерпывающими сведениями об этом махровом бандите и отказали ему в установлении контакта.

Налепка знал о нашем непримиримом отношении к Бульбе. Что же заставило нашего командира отряда поехать к бандиту?

- Как прикажете все это понимать? - резко спросил я.

- О, тут целая история, товарищ генерал. Если разрешите, я расскажу. Связной от Тараса Бульбы привез письмо. Меня приглашали в его штаб. Признаюсь, комиссар не советовал ехать. А я считал, что такой случай упускать нельзя. Ведь неспроста бандит искал встречи именно со словаками?

- С кем вы были у Бульбы? - спросил Демьян Сергеевич.

- Мне предложили прибыть одному. Я не должен был показать трусость и выехал один. Встретились. Разговор был длинный, а, сводился к одному, главному, Бульба предложил переходить к нему. «Будем вместе формировать антибольшевистские легионы: ты - словацкие, а я - украинские». Так и сказал.