Овод

"Perhaps you would care to speak to me alone?	- Быть может, вы хотите поговорить со мной с глазу на глаз?
If I can be any help to you—"	Если я могу чем-нибудь помочь вам...
For the first time the Gadfly looked straight and steadily into Montanelli's eyes; he was already recovering his self-command.	Овод впервые взглянул прямо в глаза Монтанелли. Самообладание возвращалось к нему.
"It would be no use," he said; "the thing is hopeless."	- Нет, - сказал он, - мне теперь нельзя помочь.
A police official stepped forward out of the crowd.	Из толпы выступил полицейский.
"Forgive my intruding, Your Eminence.	- Простите, ваше преосвященство.
I think the old man is not quite sound in his mind.	Старик не в своем уме.
He is perfectly harmless, and his papers are in order, so we don't interfere with him.	Он безобидный, и бумаги у него в порядке, поэтому мы не трогаем его.
He has been in penal servitude for a great crime, and is now doing penance."	Он был на каторге за тяжкое преступление, а теперь искупает свою вину покаянием.
"A great crime," the Gadfly repeated, shaking his head slowly.	- За тяжкое преступление, - повторил Овод, медленно качая головой.
"Thank you, captain; stand aside a little, please.	- Спасибо, капитан.
My friend, nothing is hopeless if a man has sincerely repented.	Будьте добры, отойдите немного подальше... Друг мой, тому, кто искренне раскаялся, всегда можно помочь.
Will you not come to me this evening?"	Не зайдете ли вы ко мне сегодня вечером?
"Would Your Eminence receive a man who is guilty of the death of his own son?"	- Захочет ли ваше преосвященство принять человека, который повинен в смерти собственного сына?
The question had almost the tone of a challenge, and Montanelli shrank and shivered under it as under a cold wind.	Вопрос прозвучал почти вызывающе, и Монтанелли вздрогнул и съежился, словно от холодного ветра.
"God forbid that I should condemn you, whatever you have done!" he said solemnly. "In His sight we are all guilty alike, and our righteousness is as filthy rags.	- Да сохранит меня бог осудить вас, что бы вы ни сделали! - торжественно сказал он. - В глазах господа все мы грешники, а наша праведность подобна грязным лохмотьям.
If you will come to me I will receive you as I pray that He may one day receive me."	Если вы придете ко мне, я приму вас так, как молю всевышнего принять меня, когда наступит мой час.
The Gadfly stretched out his hands with a sudden gesture of passion.	Овод порывисто взмахнул руками.
"Listen!" he said; "and listen all of you, Christians!	- Слушайте, - сказал он. - И вы тоже слушайте, верующие!
If a man has killed his only son--his son who loved and trusted him, who was flesh of his flesh and bone of his bone; if he has led his son into a death-trap with lies and deceit--is there hope for that man in earth or heaven?	Если человек убил своего единственного сына -сына, который любил его и верил ему, был плотью от плоти его и костью от кости его, если ложью и обманом он завлек его в ловушку, то может ли этот человек уповать на что-нибудь на земле или в небесах?