Овод

When the two men had gone, Martini went up to Gemma and silently held out his hand.	Когда они оба ушли, Мартини подошел к Джемме и молча протянул ей руку.
She let her fingers lie in his for a moment.	Она на миг задержала в ней свои пальцы.
"You were always a good friend, Cesare," she said at last; "and a very present help in trouble.	- Вы всегда были моим добрым другом, Чезаре, -сказала Джемма, - и всегда помогали мне в тяжелые минуты.
And now let us discuss plans."	А теперь давайте поговорим о деле.
CHAPTER III.	Глава III
"AND I once more most earnestly assure Your Eminence that your refusal is endangering the peace of the town."	- А я, ваше преосвященство, еще раз самым серьезным образом заявляю, что ваш отказ угрожает спокойствию города.
The Governor tried to preserve the respectful tone due to a high dignitary of the Church; but there was audible irritation in his voice.	Полковник старался сохранить почтительный тон в разговоре с высшим сановником церкви, но в голосе его слышалось раздражение.
His liver was out of order, his wife was running up heavy bills, and his temper had been sorely tried during the last three weeks.	Печень у полковника была не в порядке, жена разоряла его непомерными счетами, и за последние три недели его выдержка подвергалась жестоким испытаниям.
A sullen, disaffected populace, whose dangerous mood grew daily more apparent; a district honeycombed with plots and bristling with hidden weapons; an inefficient garrison, of whose loyalty he was more than doubtful, and a Cardinal whom he had pathetically described to his adjutant as the "incarnation of immaculate pig-headedness," had already reduced him to the verge of desperation.	Настроение у жителей города было мрачное; недовольство зрело с каждым днем и принимало все более угрожающие размеры. По всей области возникали заговоры, всюду прятали оружие. Гарнизон Бризигеллы был слаб, а верность его более чем сомнительна. И ко всему этому кардинал, которого в разговоре с адъютантом полковник назвал как-то "воплощением ослиного упрямства", доводил его почти до отчаяния.
Now he was saddled with the Gadfly, an animated quintessence of the spirit of mischief.	А уж Овод - это поистине воплощение зла.
Having begun by disabling both the Governor's favourite nephew and his most valuable spy, the "crooked Spanish devil" had followed up his exploits in the market-place by suborning the guards, browbeating the interrogating officers, and "turning the prison into a bear-garden."	Ранив любимого племянника полковника Феррари и его самого лучшего сыщика, этот "лукавый испанский дьявол" теперь точно околдовал всю стражу, запугал всех офицеров, ведущих допрос, и превратил тюрьму в сумасшедший дом.
He had now been three weeks in the fortress, and the authorities of Brisighella were heartily sick of their bargain.	Вот уже три недели, как он сидит в крепости, и власти Бризигеллы не знают, что делать с этим сокровищем.
They had subjected him to interrogation upon interrogation; and after employing, to obtain admissions from him, every device of threat, persuasion, and stratagem which their ingenuity could suggest, remained just as wise as on the day of his capture.	С него снимали допрос за допросом, пускали в ход угрозы, увещания и всякого рода хитрости, какие только могли изобрести, и все-таки не подвинулись ни на шаг со дня ареста.
They had begun to realize that it would perhaps have been better to send him into Ravenna at once.	Теперь уже начинают думать, что было бы лучше сразу отправить его в Равенну.
It was, however, too late to rectify the mistake.	Однако исправлять ошибку поздно.