Овод

But he, for his part, would never consent to it.	Но он никогда не согласился бы принять его помощь.
Anything rather than that!	Никогда, ни за что!
If he escaped, it should be his own doing and that of his comrades; he would have no favours from priests.	Если побег удастся, это будет делом его собственных рук и рук товарищей. Он не желает полагаться на поповские милости.
How hot it was!	Как жарко!
Surely it must be going to thunder; the air was so close and oppressive.	Наверно, будет гроза. Воздух такой тяжелый, душный.
He moved restlessly on the pallet and put the bandaged right hand behind his head for a pillow; then drew it away again.	Он беспокойно повернулся на койке и подложил под голову перевязанную правую руку вместо подушки. Потом вытянул ее.
How it burned and throbbed!	Как она горит!
And all the old wounds were beginning to ache, with a dull, faint persistence. What was the matter with them?	И все старые раны начинают ныть... Почему это?
Oh, absurd!	Да нет, не может быть!
It was only the thundery weather.	Это просто от погоды, перед грозой.
He would go to sleep and get a little rest before beginning his filing.	Он заснет и отдохнет немного, а потом возьмется за напильник...
Eight bars, and all so thick and strong!	Восемь прутьев - и все такие толстые, крепкие!
How many more were there left to file?	Сколько еще осталось?
Surely not many.	Вероятно, немного.
He must have been filing for hours,-- interminable hours--yes, of course, that was what made his arm ache— And how it ached; right through to the very bone!	Ведь он уже пилит долго, бесконечно долго, и потому у него болит рука. И как болит! До самой кости!
But it could hardly be the filing that made his side ache so; and the throbbing, burning pain in the lame leg--was that from filing?	Неужели это от работы? И та же колющая, жгучая боль в ноге... А это почему?..
He started up.	Он вскочил с койки.
No, he had not been asleep; he had been dreaming with open eyes--dreaming of filing, and it was all still to do.	Нет, это не сон. Он грезил с открытыми глазами, грезил, что пилит решетку, а она еще даже не тронута.
There stood the window-bars, untouched, strong and firm as ever.	Вот они, прутья, такие же крепкие, целые, как и раньше.
And there was ten striking from the clock-tower in the distance.	На далеких башенных часах пробило десять.
He must get to work.	Пора приниматься за работу.
He looked through the spy-hole, and, seeing that no one was watching, took one of the files from his breast.	Овод заглянул в глазок и, убедившись, что никто за ним не следит, вынул один из напильников, спрятанных у него на груди.
	* * *