Озеро мертвых душ

Амадин помнил этот звук — треск ее ночной сорочки — так отчетливо, словно долгожданная первая близость между ними случилась буквально вчера. Поцелуи заняли все ее тело. Губами он отметил каждый сантиметр ее нежной, хрупкой кожи, под которой проступали вены.

Безумец! Он упивался своим безумием, не замечая холода простыней и мягкости перины. Он видел только ее синие, заволоченные туманом глаза, только ее покрасневшие от поцелуев губы. Он ловил ее дыхание, словно это был единственный воздух, которым он мог дышать.

В ту ночь он разделил свою страсть на двоих, даже не подозревая, какая буря на самом деле таилась все это время в ее сердце. Павлиция желала их близости не меньше, но…

Позволить себе могла только ее.

Амадин помнил каждую из их последующих встреч. Пикники в зеленом саду, где благоухали разноцветные пезалии. Разговоры за чашечкой отвара в беседке, увитой плющом. Он многое рассказывал о своем мире, она — делилась впечатлениями о своем, но ни разу не жаловалась на то, какой сложной была ее жизнь.

Мужчина искренне восхищался ее стойкостью, ее мудростью, ее силой духа и проницательностью, но еще больше любил ее нежность, ее задорный смех, что разносился по саду; ее светлую, наполненную теплом улыбку, искры счастья в ее глазах.

Словно девчонка, она гонялась за ним по всему парку, стоило ему совершить что-нибудь, порицаемое правилами этикета. А он ловил ее в свои объятия, нередко скрывая от всего мира в тени деревьев, чтобы поцеловать.

Хотя нет, чтобы украсть еще один поцелуй, на который не имел никакого права. В этом мире она была замужней женщиной, пусть и подарила свою первую ночь ему. В этом мире он мог сделать ее только вдовой, чего Павлиция ему никогда не простила бы.

Но из этого мира он мог бы ее забрать. Правда, успехом это дело не увенчалось.

Потому что он не смог ей соврать.

Его сокровище знала, что однажды ему придется вернуться обратно. В тот последний день он обратился к ней за помощью, не найдя другого подходящего повода увести ее с собой. Тогда он еще не знал, что чернильные твари из самой преисподней — посланники демонов — действительно окажутся ему не по зубам. Он это придумал, решив сыграть на добросердечности Лиции, и она повелась.

Небольшая прогулка в другой мир — что может быть интереснее? Собираясь войти с ним в портал, она верила, доверяла ему, и это доверие предать он, увы, не смог.

Когда Павлиция спросила у него, не будет ли проблем с ее возвращением обратно, Амадин ответил честно, что сделать это она просто не сможет. Время в их мирах шло параллельно друг другу, если верить рассказам воспитателя, да и не это было главным.

Попадая в их мир, демоны становились его заложниками: древняя магия драконов позаботилась о том, чтобы эти исчадия никогда больше не сунулись в отвоеванные земли. Что, впрочем, не помешало им посылать летающих, ползающих и прыгающих тварей, чтобы очистить для себя новый дом.

Лиция являлась демоном наполовину, но даже если бы в ней текла всего капля черной крови, путь назад через то самое кольцо портала для нее был бы закрыт.

Узнав об этом, она не согласилась уйти навсегда. Никакие уговоры, никакие доводы не склонили ее к правильному решению. Она не желала оставлять Амбер, не могла бросить королевство на Истола — номинального правителя, не хотела хоть немного пожить для себя, а не думать об очередных Покинутых.

Она считала, что без нее весь этот тщательно выстроенный мир просто рухнет, но была не права.

Так считала Амбер, чье сердце обливалось кровью, ведь это именно она когда-то эгоистично вынудила Павлицию взять правление на себя.

Так считала Рикола — вторая дама королевства, искренне полюбившая галеция Вантерфула и готовая к правлению, к официальной смене династии, что фактически произошло уже давно.

Так считали Бет и Энаро. Поженившись, они хотели разделить свою радость на всех, желали, чтобы все вокруг были счастливы — и тем более их друзья, которые этого, несомненно, заслужили.

Так считала Старшая Сестра Грегальда, что заняла должность хранительницы Дома Покинутых после смерти глеции Бендант. Сирены жили значительно дольше людей, магов и других существ, так что и в отсутствие Павлиции место, в котором прошло ее детство, процветало бы.

Все вокруг считали, что его сокровище достойно своего личного счастья. Кроме нее самой.

Однако в ту последнюю ночь Амадин ее почти убедил. Засыпая у него на плече, Лиция обещала не отказываться до тех пор, пока дракон точно не выяснит, что нет иного варианта пересечь перекресток миров так, чтобы она могла вернуться в свой мир.

Он такой вариант нашел. Но ей об этом так и не успел сказать.

Амбер Мани Эллес с самого начала показалась ему женщиной мягкой, слабой, податливой — полной противоположностью его сокровищу, но при этом она умела быть стойкой, бескомпромиссной, когда того требовало дело.