Озеро мёртвых слухов

– Чего это ты тут рассматриваешь? – грозно спросил Мишка, уверенный, что Колясик подглядывает за поселковой поварихой Манюней, но к его удивлению на экране застыло изображение той самой женщины с короткой стрижкой, от воспоминаний о которой Мишку остерегал Мишка из прошлого.

– Кто это? – робко спросил Колясик.

– Никто, – ответил Мишка. – Какая-то Изольда.

– Красивая, – вздохнул Колясик.

– Ты воду из тазика выносил? – спросил Мишка.

– Да выносил, выносил…

– Я же говорил, без меня не выносить! Ну, иди ещё раз проверь, вдруг набежало, – сказал Мишка и убрал с экрана изображение неведомой Изольды.

Недовольный Колясик повернулся уходить, и столкнулся в дверях с Фролом, который только что вернулся со сбора озёрных миног. Мишка сразу взял его в оборот.

– Я нашёл, – сказал Мишка. – Они работали с резонансами, вернее, с их затуханием. Тогда только-только начали постигать волновую структуру пространства, и пошли чуток не в том направлении. Был сделан поверхностный вывод о причинах Большой Лажи. Думаю из-за того, что тогда все они были повёрнуты на сохранении окружающей среды в её первозданном виде.

– Зачем? – удивился Фрол.

– Что?

– Зачем сохранять окружающую среду в первозданном виде?

– Сам не понимаю. Но у них возникла целая философия невмешательства в природу природы на базисе: «Все перемены ведут к худшему». Они создали мир абсолютно статичный, непоколебимый. Даже проект у них назывался: «Immobilis in immobilis».

– То есть: неподвижное в неподвижном? Я где-то читал про такое. Или наоборот…

– Не важно, – нетерпеливо отмахнулся Мишка. – Главное, что малейшее нарушение статичности в мире после Большой Лажи, как обычно называют это эмпаты, или после Творческо-Эмпатической Революции, как обычно называем это мы, ведёт к лавинообразным последствиям. То есть мы ничего не можем изменить.

Фрол некоторое время сидел, бездумно щёлкая тумблером экстренной связи.

– И что же теперь? – наконец растерянно спросил он.

– А теперь только озеро у нас над головой и ошмётки памяти внутри нас, – весело ответил Мишка.

Фрол посмотрел на него, как показалось Мишке, со злостью и сказал:

– Твоя теория никак не объясняет периоды нестабильности озера.

– Ещё как объясняет! – закричал Мишка. – Вот скажи: озеро периоды нестабильности сразу выдавало? С самого начала? Как мы на дежурство засели?

– Нет, поначалу всё шло гладко, но вот примерно полтораста лет назад это всё и началось.

– Именно тогда у нас стала протекать крыша, – радостно сообщил Мишка.

– Ну и что?

– Тазик, – заявил Мишка страшным голосом.

– Что?

– Ты его куда выливаешь?

– В унитаз! – воскликнул Фрол и поглядел на Мишку с некоторой тревогой.

– Я так и знал, я так и знал!! – заорал Мишка и даже подпрыгнул.

– Ты успокойся, пожалуйста, – сказал Фрол. – Я заметил, ты мало спишь в последнее время. Ты случайно, бензол кофедрина не принимал?

– Я не свихнулся, Фрол, – заявил Мишка. – Хоть и был на грани. Просто многое вспомнил, и это мне нелегко далось. Но я всё проверил. Это всё из-за того, что я всегда выливал тазик в слив душевой кабины, а ты в унитаз. Ты провоцировал гидроудар, понимаешь? Микроскопический, но его было достаточно, чтобы взволновать озеро. В статичном мире, оказывается, очень легко вызвать волнение.

– Как ты до этого додумался? – подозрительно спросил Фрол.

– Просто сопоставил графики, – сказал Мишка. – Озеро всегда начинало штормить в твой тазиковый период.

– И что нам это даёт?

– Понимание. Наконец-то у нас есть понимание движущих сил внешнего мира.

– Так. Я понял, – демонстративно спокойно сказал Фрол. – Движущие силы в унитазе.

– Да нет же!! – снова заорал Мишка. – Это всего лишь доказывает, что мы в силах всё изменить, свернуть с этой бесконечной колеи. Которая завела нас в тупик. Который не имеет выхода. Но так не может больше продолжаться, не должно! Мы можем снова пойти по пути прогресса, понимаешь ты, дубина?

Фрол снова пощёлкал тумблером и спросил:

– Я так полагаю, что ты уже придумал, как нам пойти, э-э-э, по этому самому пути?

– Освободить у эмпатов производственные силы, чтобы образовалась дополнительная социальная прослойка, – стал перечислять Мишка, лихорадочно загибая пальцы. – Выйти из-под экономической зависимости орбитальной станции. Расширить ареал обитания. Организовать исследовательские экспедиции. Самим вылезти, наконец-то, на поверхность!

У Мишки кончились пальцы, и Фрол, чтобы помочь ему, сказал:

– Хорошо, я вижу, ты всё продумал. Но вот, например, эти самые производственные силы. Откуда они возьмутся?

– Так канифольщики же. Просто перекрыть эти дурацкие рельсы, которые ведут к какой-то дурацкой стенке. Чтобы парни не занимались бессмысленным трудом. Чтобы вагонетки не укатывались в лес, а сразу возвращались в озеро. Чтобы не надо было канифолить.

– Как перекрыть?

– Да перерезать их плазменным степлером!

– Ух ты. И кто же это сделает?

– Вот он, – сказал Мишка и кивнул на Колясика. – Ты ведь этот агрегат уже освоил?