Ожерелье княжны Гальшки

«Сильна характером, — подумалось Чеккино. — С такой надо осторожней», — а девушка, как ни в чем не бывало, спросила:

— Согрешили, святой отец?

Перед ним была уже не та застенчивая девушка, которая при встрече робко прятала глаза, а женщина, впервые вкусившая запретный плод, понявшая, что во многом обделяла себя из-за того, что не сделала этого раньше. Отцу Антонио ничего не оставалось, как спокойно ответить:

— Согрешили, дитя мое. И вдруг забеспокоился: — Ты будешь молчать?

— О чем? — игриво переспросила она.

Он даже растерялся.

— О том, что между нами произошло.

— А что произошло?

Она не замечала, а скорее, не хотела понять, что, принимая во внимание положение отца Антонио, перебирает через край. Это вывело его из себя:

— Тебе легко шутить!

— Нема как рыба, — Марыся соизволила засмеяться.

— А с тобой не пропадешь! — он понимал, что с ней надо говорить на ее языке.

— Не пропадешь, святой отец.

Отец Антонио ничего не ответил. Ему хотелось только, чтобы Марыся быстрее покинула его. Когда же она распрощалась, то вздохнул с облегчением. Но оно было недолгим.

Тревожные мысли овладели отцом Антонио. Он не раскаивался в том, что произошло, но боялся Марыси. Однако не из-за того, что с кем-то поделится своим секретом. На это она не осмелится.

Как ни стыдно было отцу Антонио признаться, но он опасался, что теперь Марыся не даст ему покоя.

Глава 12

Беате было зябко. Зябко было у нее и на душе.

Долго сидя у камина и глядя, как медленно потрескивают березовые поленья, она, к своему изумлению, нисколько не согрелась, наоборот, еще сильнее почувствовала, как ее знобит, поэтому куталась в длинный домашний халат, пошитый из китайского шелка и утепленный изнутри мехом горностая.

Тягостные мысли, сопровождавшие княгиню в последнее время, не покидали ее и теперь, когда, казалось бы, можно полностью расслабиться, спокойно отдохнуть.

Осмысливая недавнее прошлое, Беата все больше убеждалась, что она как никогда чувствует себя одинокой и словно чужой в этом огромном замке, который принадлежит ей, как и князю Острожскому. Правда, нужно отдать ему должное, Константин Константинович не пытается в чем-то изолировать ее. Беата может, как пожелает, распоряжаться своим временем, при ней постоянно находится прислуга и близкие ей люди.

Однако начинает замечать, что даже те, кому больше всего доверяет, сторонятся ее. Исключение — только отец Антонио и Марыся. Но и они ведут себя совсем не так, как раньше.

Отец Антонио, всегда многословный, готовый при любых обстоятельствах поддержать разговор, почему-то стал молчаливым, словно чувствует за собой большую, одному ему известную вину. Марыся, до этого иногда слишком замкнутая в разговоре, даже скованная, неожиданно начала проявлять удивительную открытость — ее душа словно раскрылась нараспашку.

Видимо, неслучайно так резко изменилось их поведение. Если бы только изменения коснулись одного из них, еще как-то можно было понять, мало что случается с человеком. Но как объяснить, что двое одновременно перестали быть похожими на себя прежних?

Чем больше думала об этом Острожская, тем труднее было отыскать ответ на интересующий вопрос. А найти его хотелось. И не из-за обычного любопытства. Эти люди постоянно находятся рядом, а значит, от того, как будут относиться к ней, многое зависит.

Желание в трудную минуту прийти на помощь — одно дело. Такая поддержка, моральная, духовная, ей нужна. Но если каждый из них — отец Антонио и Марыся — начнет интересоваться только своей жизнью, то вряд ли можно будет положиться на них, довериться.

Основная обеспокоенность заключалась в том, что оба — наставники Гальшки. Во всяком случае, являлись ими до последнего времени. А уйдет каждый из них в себя, не до Гальшки станет. Князь же Константин легко это использует в свою пользу, еще больше начнет оказывать влияние на племянницу. Княжна куда менее проводит времени с матерью, чем со своим дядей, которого называет отцом или другом, а то и вовсе относится к нему, как к старшему брату.

Беате нужна помощь отца Антонио и Марыси! Точно так же, как и им не обойтись без ее покровительства. Но о какой помощи можно говорить, когда они все меньше с нею откровенничают?

Марысю понять можно. Обычная служанка, поэтому лишний раз боится потревожить свою госпожу. Так, в общем-то, быть и должно. Беата никогда не позволит панибратского отношения к себе. Каждый сверчок должен знать свой шесток. А появится необходимость, сама пойдет на доверительность.