Ожерелье княжны Гальшки

Сначала Гальшка не очень переживала, более того, чувствовала себя той, которую наказали за справедливость. Однако проходили дни, и на душе становилось все более тягостно. Особенно, когда вспоминала Сангушко, который так понравился ей. И не только думала, но и представляла, как на очередном балу будут танцевать вместе. Но, возвращаясь к реальности, плакала. Когда еще будет тот бал, неизвестно, сколько ее мать продержит взаперти?

А Беата дала себе слово ни в коем случае не проявлять слабость. Пусть находится под домашним арестом сколько угодно. Не попросит прощения — для нее же хуже. Заключение может продолжаться и месяц, и два. Но Гальшка просить прощения не собиралась.

Неизвестно, сколько бы еще длилось противостояние дочери и матери, если бы Константин Константинович, обеспокоенный тем, что долго не встречал племянницу, не поинтересовался у Беаты:

— Что-то Гальшки не видно…

— И нескоро увидишь, — упоминание имени дочери вызвало у княгини злость.

— Что-то случилось?

— А что может случиться? Сидит под домашним арестом!

Начал допытываться, что стало причиной такой жестокости. Но Острожская ограничивалась коротким ответом:

— Заслужила.

Все же сумел уговорить выпустить Гальшку. После этого постарался поговорить с ней. Будто невзначай вспомнил Сангушко. При упоминании его имени княжна вздрогнула, словно ее застали за чем-то недозволенным. «Влюбилась, — с радостью подумал Острожский: — Хорошо, что и Дима тянется к ней». А вслух сказал:

— Собираюсь очередной бал организовывать. Как смотришь, доченька, чтобы и Сангушко пригласить?

— Обязательно пригласи, — сказала искренне.

Потом было еще несколько балов, на которых Гальшку постоянно видели рядом с князем Дмитрием. Беата забеспокоилась еще больше. Поняв, что дочь полностью выходит из-под влияния, однажды заявила:

— Нечего нам больше здесь делать!

— Ты о чем, мама?

— Едем в Вильно! — сказала княгиня.

— А мне и в Остроге хорошо! — возразила дочь.

— Тебе хорошо, а мне плохо! — Беата дала понять, что спорить с ней бесполезно.

В Вильно у нее был свой дворец. Княгиня не без оснований думала, что там дочь станет шелковой, потому что не окажется рядом заступников. Княжна, конечно, понимала, чем чреват для нее этот переезд. Поэтому поспешила к дяде. Тот внимательно выслушал племянницу.

— Ситуация непростая.

— Как быть? — заплакала Гальшка.

— Вытри слезы, — сурово заявил он. — Они не помогут.

— Не могу не плакать.

— Вытри, говорю! Нужно действовать спокойно и рассудительно.

Гальшка перестала плакать, ожидая, что он скажет. И поспешила его убедить.

— Я согласна.

— Согласна? Но ты же не знаешь, о чем разговор пойдет?

— На все согласна. Чтобы только в Вильно не ехать, — она снова заплакала.

— Если согласна, слушай внимательно.

Константин Константинович прошелся по комнате в раздумье. Постояв несколько минут, приблизился к племяннице. Чувствовалось, что нечто хочет сказать, но это дается ему непросто.

— Ответь мне, доченька, — нарушил молчание Острожский, — как на исповеди ответь. Любишь Дмитрия?

— Дяденька, никто, кроме Димы, мне не нужен! — поспешила его заверить Гальшка, прижавшись к груди Константина Константиновича. — С ним готова хоть на край света.

— Даже на край света? — переспросил Острожский. И, не ожидая подтверждения, продолжил: — Я и не сомневался, что у тебя настоящая любовь. Согласна ли, чтобы он похитил тебя?

— Похитил? — Гальшку стало не узнать. Куда и слезы подевались. Глаза озорно засветились: — Это так здорово!

Хотел Константин Константинович остановить ее: «Нашла время радоваться!» — но потом передумал: «Разве может она вести себя иначе? Всего же четырнадцать лет…»

— Не возражаешь?

— Хоть сегодня!

— А ты, я вижу, быстрая!

— Какая есть.

— Нет, так не пойдет.

— Согласна я!

— Нужно хорошо подготовиться, чтобы твоя мать ни о чем не догадалась. Поэтому молчи.

— Нема как рыба! — озорное настроение не покидало Гальшку.

Острожский начал даже жалеть, что обо всем ей рассказал. Надо было сначала переговорить с Сангушко.

— Больше серьезности! А теперь слушай внимательно…

Понимал, что берет на свою душу большой грех, организовывая похищение племянницы. Но сколько ни рассуждал, другого выхода из создавшейся ситуации не видел. Заберет Беата дочь в Вильно, обязательно попытается быстрее выдать замуж за кого-либо из тех, кого давно имеет на примете.

Ему же все больше хотелось видеть мужем Гальшки Дмитрия, а поскольку убедился, что оба — Гальшка и Сангушко — любят друг друга, то понимал, что куда хуже остаться в стороне, чем отважиться на шаг, в чем-то безнравственный. Но иначе нельзя. Разговор с Беатой все равно ничего не даст. Переубедить ее не удастся. Потому и решил поведать племяннице о своем плане, который, не сомневался, одобрит и Дмитрий.

Похищение Гальшки, как убедился Острожский, нужно совершить так, чтобы до поры до времени никто ничего не заподозрил, не догадался, что ко всему этому он имеет непосредственное отношение. Для успеха мероприятия собирался организовать застолье, на нем напоив всех, кто будет находиться в замке. В том числе и большую часть охраны. А потом пропустить Сангушко с его людьми в замок.