Ожерелье княжны Гальшки

— Ты же, доченька, будешь ожидать Диму на балконе, — сказал Константин Константинович напоследок Гальшке. — Никому ни слова!

— Клянусь!

Подобный разговор Острожский имел вскоре и с Сангушко. Дима обрадовался не меньше, чем Гальшка, и признался:

— Я бы и не додумался до этого!

— Эх, молодо-зелено, мы в твои годы и не такое совершали! — правда, не стал уточнять, в какие переплеты ему приходилось попадать в юности, а Сангушко посчитал, что не время расспрашивать.

— А пока, — Константин Константинович повел Дмитрия за собой, — посмотрим, как охраняется территория замка.

Остановились в тени густых деревьев около берега реки.

— Долго задерживаться не будем, чтобы не вызывать подозрений. Я мог бы тебе сам все показать или кого-либо попросить сделать это. Но лучше пройдись один, — предложил князю.

Дмитрий внимательно слушал Острожского, не перебивая его, не вставляя ни одного слова, понимал, крестный сам скажет все, что считает нужным. Константин Константинович посмотрел в ту сторону, где был виден один из входов на территорию. Осмотревшись по сторонам и убедившись, что, кроме них, больше рядом никого нет, показал:

— Там будет стоять человек. Из тех, кому особенно доверяю. Он пропустит твоих людей. Когда прибудешь ближе к замку, предупреди заранее. Как зовут твоего оруженосца?

— Вася.

— Пришлешь его, чтобы я знал. А уже через Васю дам дальнейшие указания. И не менее важное, — он вопросительно посмотрел на Дмитрия. — Ты, видимо, хочешь, чтобы Гальшка стала твоей законной женой?

Что это и в самом деле так, Острожский нисколько не сомневался, но чтобы окончательно убедиться, решил переспросить.

— О чем может идти разговор? — удивился Сангушко.

— Я и это предусмотрел. Если все получится, сразу будете обвенчаны. Уже нашел надежного священника.

— Не знаю, как и благодарить!

— Наилучшей благодарностью будет твое с Гальшкой семейное счастье. Когда начинать похищение, сообщат заранее. А пока, — Острожский пожал ему руку, — будь здоров. И постарайся осторожно осмотреть подступы к замку.

Глава 16

Беата ничего не заподозрила, хотя очень удивилась, что Гальшка вдруг стала очень послушной. Княгиня решила, что дочь за ум взялась, и, довольная, заявила, что отъезд в Вильно откладывается. Княжне только это и надо было. Не сомневалась, что все обязательно произойдет так, как решил Константин Константинович.

Острожский понимал, что спешить нельзя. Чтобы надеяться на успех, надо старательно все взвесить и хорошо подготовиться. Поэтому и откладывал день, когда можно взяться за осуществление задуманного.

Дмитрию даже показалось, что крестный медлит. Не удержался, отправил в Острог верного оруженосца. Увидев его, Константин Константинович подумал, что стряслось что-то непредвиденное. Но когда посланец сказал, что все в порядке, просто Сангушко обеспокоен, не передумал ли князь, настроение у Острожского поднялось:

— А Дмитрий молодец!

— Так он же пока ничего неожиданного не совершил, — Вася не понял, куда клонит Константин Константинович.

— Молодец потому, что уговор наш помнит. Я и сам таким был в молодости. Всегда слово держал. Передай, чтобы не беспокоился. Через неделю-другую обязательно сообщу. А теперь спеши в Сорочи.

— Сразу же? — Вася расстроился: ему хотелось увидеть Марысю.

— Дела в Остроге есть?

— Да нет, — уклончиво ответил Вася.

— Поешь и в дорогу собирайся.

Вася обрадовался. Ведь может так статься, что накрывать стол будет Марыся. Но его желанию не суждено было осуществиться. Подала блюда другая горничная, о Марысе он постеснялся спросить.

Вскоре, опечаленный, что не удалось встретиться с любимой, покинул Острог. Но в дороге успокоился: когда будут похищать Гальшку, с Марысей обязательно повстречается. Нужно ей рассказать обо всем. Если понадобится помощь, не откажет.

Острожский же был осмотрителен. Понимал, что в таком деле даже самых надежных людей нужно не один раз проверить. Поэтому, когда пришло время организовывать застолье, долго думал, кого направить гонцом к Дмитрию. Наконец, выбор остановил на немолодом охраннике, который служил еще при Илье. Ему князь доверял больше, чем кому-либо другому, и обычно поручал самые важные задания.

Когда тот появился перед ним, обрадовался:

— Смотрю, Николай Петрович, а ты, как и прежде, орел!

От такой похвалы охранник смутился:

— Все же, князь, не те годы. Вот при брате твоем…

Упоминание об Илье вызвало у Константина Константиновича озабоченность, его глаза сразу наполнились печалью. Охранник понял это и замолчал, а Острожский, невольно протерши глаза, ставшие вдруг слегка влажными, заметил:

— Собственно, из-за Ильи я тебя и вызвал.

Николай Петрович, ничего не понимая, смотрел на князя, а тот замолчал, находясь в плену воспоминаний о брате.

— Ты же Гальшку знаешь? — продолжил он.

— А кто ее не знает. Нет краше ее не только в замке, но, поговаривают, что и за пределами Острога.