Ожерелье княжны Гальшки

Всадники галопом взяли с места. Они понеслись в ту сторону, где для них уже открыли ворота. Некоторые из охранников не отошли своевременно в сторону — то ли не успели, то ли не все знали, что происходит все с согласия Острожского, и были сметены. Одни умирали на месте, раздавленные лошадьми. Другие все же пытались подняться. Но ни до первых, ни до вторых никому не было дела. Никто не обращал внимания на то, жив ли его товарищ, с которым еще недавно по-дружески обсуждал, тревожась, удастся ли похитить княжну.

Отец Антонио, узнав, что Беата под арестом и надежно охраняется, бросился будить тех, кто к похищению никакого отношения не имел. Они, правда, не совсем соображали, что к чему, но брались за оружие.

Сангушко тоже было не до того, чтобы думать о потерях. Воодушевляло, что сам Острожский размахивал направо и налево саблей, ободряя:

— Крестник, смелее! Гальшку ищи.

Дмитрий с Васей бросился к балкону, который вел в комнату княжны. Он не сомневался, что она будет его ожидать. Ночь была слишком темная, поэтому точно не знал, на балконе ли княжна или от страха не покидает свою комнату. Но Гальшка подала голос:

— Дима…

— Тише, прошу тебя.

Когда принесли лестницу, князь приставил ее к стене и стал стремительно преодолевать ступеньки. Очутившись на самой верхней, протянул к Гальшке руки:

— Спускайся.

— Боюсь.

— Тогда закрой глаза, не так страшно будет.

Прижал княжну к себе и, удерживая одной рукой — откуда сила взялась, начал осторожно спускаться.

— Быстрее, князь! — подгоняли его снизу.

Он и сам понимал, что нужно спешить, потому что весь парк уже наполнился людьми. И среди криков выразительно слышался — ошибиться Дмитрий не мог — пронзительный голос Беаты:

— Гальшку спасайте! Гальшку! Не пожалею денег, отблагодарю!

Несколько человек послушались ее, бросились на выручку княжны, но не успели добежать до балкона, как их остановила охрана Сангушко. Завязалась драка, но Дмитрию было не до того, чтобы выяснять, чем она закончится. Спустившись с Гальшкой по лестнице, осмотрелся по сторонам.

— Сюда, князь, — крикнул Вася, который успел уже уложить несколько человек.

— Подержи, — попросил Сангушко, передавая ему Гальшку, потерявшую сознание, а сам легко вскочил в седло. — Давай ее мне, мы уже никогда не расстанемся.

— А не тяжело будет, князь? — спросил Вася и предложил: — Может, ко мне в седло?

— Такая ноша не в тяжесть. За мной!

Вася только собрался вскочить на своего коня, когда увидел, что наперерез лошади бросился человек в черном одеянии.

— Отец Антонио? — удивился верный оруженосец.

Тот вместо ответа замахнулся саблей. Вася в последнее мгновение увернулся, и удар пришелся мимо. Ответный был более метким. Святой отец уронил саблю, из его правой руки потекла кровь.

— Ничего, еще встретимся! — пообещал Вася и вскочил на своего коня.

Глаза верного оруженосца пылали ненавистью. Осознал, что неслучайно повстречал в парке Марысю вместе со святым отцом. Получается, они заодно. А он проявил такую непростительную доверчивость!

— Встретимся, святой отец! — повторил Вася и понесся следом за Сангушко.

От преследователей они оторвались с трудом, только благодаря тому, что все предусмотрели. Когда погоня начала настигать их, в бой ввязались люди, специально назначенные прикрывать отход, а остальные смогли продолжить путь.

Позади слышались крики, ругань, удары сабель, но они становились все тише по мере того, как конники углублялись в лес. Толстые, в несколько обхватов деревья со всех сторон окружали узкую тропинку, ветви били всадников по лицу. Сангушко, как и все, не обращал на это внимания, подгоняя своего коня. И теснее прижимал к себе Гальшку, словно боясь, что потеряет ее. От ощущения, что она рядом, такая дорогая и желанная, сердце его наполнялось теплотой, верилось, что все обойдется. Повенчаются, а потом нужно уходить дальше.

От Беаты с ее постоянным желанием указывать дочке. От противного окружения, которое только тем и занимается, что плетет интриги. А еще Сангушко не сомневался, что, если появится опасность, Острожский обязательно придет на помощь. Не оставит в беде.

Княжна пришла в себя, когда остановились около небольшой часовни, затерявшейся среди лесов. Посмотрела на Сангушко, на конников, которые спешились… Не могла понять, где находится и что за люди ее окружают. С трудом догадалась:

— Дима, мы удрали?

— Удрали, любимая! — ему хотелось целовать ее, не обращая внимания на присутствие охраны. Может быть, и решился, если бы не увидел старого священника, выходящего из часовни:

— Нужно спешить, дети мои. Уже рассвет, а дорога неблизкая.

Он позвал их за собой, а дальше все происходило, как во сне. И Сангушко, и Гальшка меньше всего прислушивались к тому, что говорит священник. Им не так важно было, какие слова звучат. Главное, что становились законными мужем и женой, а после, не сомневались, уже никто и ничто их не разлучит, из самых трудных перипетий выйдут победителями.

Не могли знать, что пережитое ими до этого вскоре забудется, начнутся куда более сложные испытания.

Глава 17