Ожерелье княжны Гальшки

Сигизмунда она помнила еще совсем мальчишкой, который был моложе на четыре года. Они вместе воспитывались в детстве. Вместе провели отрочество и вступили в юность. А потом их дороги разошлись. Если встречи и происходили, то были зачастую случайными и мимолетными. Даже не успевали вдоволь наговориться. Постепенно у каждого из них появились собственные интересы, завелись новые друзья. А когда Сигизмунда короновали, к нему вовсе стало трудно подступиться.

Замечала, что его отношение к ней мало изменилось. По-прежнему был учтивым, внимательным, как и раньше, в хорошем настроении любил называть ее сестренкой. Хотя доходили слухи, что в последнее время его не узнать. Произошло это после того, как внезапно заболела и умерла его любимая жена Барбара Радзивилл, после смерти которой долго не мог прийти в себя. Поговаривали даже, что к преждевременной кончине невестки прямое отношение мела мать Сигизмунда королева Бонна Сфорца.

Беата в это не хотела верить. Конечно, она знала, что Сфорца — женщина своенравная, чрезмерно волевая, но видела и то, какой она может быть любящей и нежной матерью, даже к ней, незаконнорожденной дочери своего мужа, относилась, словно к родной. Только не это теперь было важно для Беаты. Больше всего волновало, как воспримет Сигизмунд ее просьбу должным образом наказать Острожского с Сангушко и незамедлительно вернуть Гальшку.

Ехала княгиня королевской дорогой, о которой, не бывая долго в этих местах, успела порядком подзабыть. Но достаточно было снова оказаться здесь, как в памяти оживало давнее, что некогда волновало, рождая в душе трепетное отношение к тому заманчивому и загадочному, благодаря чему воедино сливалось для нее прошлое и настоящее.

Едва минули Краков, вспомнила, с каким интересом слушала когда-то легенду о происхождении этого старинного города. Она ей, тогда еще девчушке, до того нравилась, что часто просила няньку повторить. И пожилая женщина, очень любившая свою любознательную воспитанницу, начинала оживлять слегла глухим голосом то, что Беата уже хорошо знала, но была уверена, что при очередном рассказе все же удастся выяснить нечто новое. Нового, конечно, не было, однако от этого интерес к легенде не уменьшался.

— Расскажи, — просила Беата няньку.

Та знала, о чем просьба, но переспрашивала:

— О чем рассказать?

— Как о чем? — глаза девочки наполнялись изумлением: — Не догадываешься?

— Не догадываюсь, — няне приятно было в этот момент наблюдать за княжной, поскольку она чем-то напоминала собственных детей, давно ставших взрослыми. И, глядя на Беату, она словно заново переживала радость материнства.

— О Кракусе расскажи.

— Так вот что тебя интересует?!

Беата усаживалась рядом с няней и слушала. А та рассказывала, как давным-давно рядом с местами, где находится город Краков, в пещере под Вавельской скалой жил чудовищный дракон, которого все называли Цмоком. Каждую неделю он требовал себе для еды много скота, а когда его не было, ловил людей. Некто Кракус решил положить конец произволу и приказал своим сыновьям убить Цмока. Но из этого ничего не получилось. Тогда пришлось пойти на хитрость. Вместо скота дракону принесли шкуры, наполненные зажженной серой. Испробовав их, чудовище сдохло. А поселение, появившееся на этом месте, начали называть Краковом.

Когда-то Беате очень хотелось отыскать эту пещеру, но, сколько ни просила, никто не соглашался пойти с ней обследовать Вавель — скалистую возвышенность, где размещался королевский замок. Безразлично отнесся к подобной просьбе и Сигизмунд.

Зато они очень любили бродить по замку, наведываясь в самые укромные уголки, где, казалось им, никто не ступал. А еще нравилось выезжать в Краков, Варшаву, чтобы, возвращаясь домой, с удовольствием рассматривать знакомые очертания замка, — все то, что было дорого и знакомо им с детства.

Чувство восхищения настолько поглотило княгиню, что на какое-то время исчезли, отошли прочь тревожные мысли, связанные с похищением дочери. При виде знакомых пейзажей сердце начало учащенно биться, как и в детстве.

При подъезде к Вавелю замок словно вырастал на глазах, стремясь ввысь. Окруженный крепостными стенами и башнями, омытый водами Рудавы, с глубокими рукотворными рвами, он словно стремился, оторваться от земли.

Прошло еще немного времени, и показались могущественные сторожевые башни. Беата с детства знала, что они, как и крепостные стены, построенные из валунов, служат не только для защиты, но и заточения знатных по происхождению преступников. А другие башни названы в зависимости от того, кто в них содержится.

Воровская стала пристанищем тех, кто злоупотреблял королевской казной. В Шляхетской находились провинившиеся дворяне, относящиеся к высшим сословиям.

Родным домом для знатных преступниц, а также тех придворных дам, которые не угодили королю, на определенное время становилась Девичья башня.

В Сенаторской проводили свой срок сенаторы.

Глядя на могущественные сооружения, Беата даже стала прикидывать, которая из этих башен может быть уготована ее обидчикам.