Ожерелье королевы

– Кто этот молодой человек? – спросила Олива. – какое у него прелестное жемчужно-серое домино!

– Это его высочество граф д'Артуа, – отвечал незнакомец, – но теперь, Бога ради, помолчите!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 1. БАЛ В ОПЕРЕ. (ПРОДОЛЖЕНИЕ)

В то мгновение, когда Олива, оглушенная громким именем, которое сейчас произнесло голубое домино, посторонилась, чтобы ей было виднее, два других домино, отделившись от болтливой и шумной группы людей, нашли себе местечко в проходе вдоль кресел партера, где не было диванчиков.

Здесь было нечто вроде пустынного островка, куда забегали время от времени группы гуляющих.

– Прислонитесь к этому столбу, графиня, – совсем тихо произнес голос, который произвел впечатление на голубое домино.

И почти тотчас же высокое оранжевое домино со смелыми повадками, обличавшими в нем скорее нужного человека, нежели обходительного льстеца, раздвинуло толпу, подошло к голубому домино и сказало:

– Это он.

– Хорошо, – отвечало оно и одним движением отпустило желтое домино.

– Слушайте меня, мой добрый маленький друг, – заговорило голубое домино на ухо Оливе, – сейчас мы начнем развлекаться.

– Буду очень рада.

– Черное домино – вы его видите? – это один немец из числа моих друзей.

– А-а.

– Вероломный человек, который отказался пойти со мной на бал под предлогом мигрени.

– И которому вы сказали, что тоже не пойдете.

– Разумеется!

– С ним женщина?

– Да.

– Кто она?

– Не знаю. Мы подойдем к ним, хорошо? Мы сделаем вид, что вы – немка; вы не раскроете рта из опасения, чтобы он не признал в вас по акценту чистокровную парижанку.

– Превосходно. А вы его заинтригуете?

– О, за это я вам ручаюсь! А теперь начинайте: показывайте мне на него концом веера!

– Вот так?

– Да, превосходно. Шепчите мне что-нибудь на ухо. Черное домино, предмет этой атаки, повернулось к залу спиной; оно разговаривало со своей спутницей. Спутница, глаза которой сверкали под маской, заметила жест Оливы.

– Смотрите, ваше высокопреосвященство, – еле слышно сказала она. – Вон там – две маски; они интересуются нами.

– Графиня, не бойтесь ничего! Нас узнать невозможно. И раз уж мы с вами на пути к гибели, разрешите мне повторить, что на свете еще не было столь пленительной фигуры, как ваша, что на свете еще не было таких жгучих глаз. Позвольте же мне сказать вам…

– Остановитесь, вы погубите себя… А между тем, опасность будет куда страшнее, если вас услышат наши соглядатаи.

– Два соглядатая! – воскликнул взволнованный кардинал.

– Да, вот они: они решились подойти к нам.

– Если они вынудят вас заговорить, как можно сильнее измените свой голос, графиня.

– А вы – свой, ваше высокопреосвященство. В самом деле: к ним подходили Олива и ее голубое домино. Домино обратилось к кардиналу.

– Маска! – произнесло домино и наклонилось к уху Оливы – та сделала утвердительный знак.

– Чего ты хочешь? – изменив голос, спросил кардинал.

– Дама, которая меня сопровождает, – отвечало голубое домино, – поручила мне задать тебе несколько вопросов.

– Задавай их поскорее, – сказал де Роан.

– И пусть они будут в высшей степени нескромными, – нежным голоском прибавила графиня де ла Мотт.

– Такими нескромными, – подхватило голубое домино, – что ты не поймешь их, любопытная!

И тут незнакомец на безупречном немецком языке задал кардиналу следующий вопрос:

– Ваше высокопреосвященство! Вы влюблены в женщину, которая вас сопровождает? Кардинал вздрогнул.

– Вы сказали: «Ваше высокопреосвященство»? – переспросил он.

– Да, ваше высокопреосвященство.

– Вы ошибаетесь: я не тот, за кого вы меня принимаете.

– О, я безусловно прав, господин кардинал! Не отпирайтесь, это бесполезно: ведь даже если бы я и не знал вас, дама, кавалером коей я являюсь, поручает мне сказать вам, что она прекрасно вас знает.

Он наклонился к Оливе и еле слышно сказал ей:

– Сделайте знак, что да. И делайте этот знак всякий раз, как я буду сжимать вам руку. Она сделала такой знак.

– Вы меня удивляете, – сказал совершенно сбитый с толку кардинал. – Кто эта дама, которая вас сопровождает?

– Ах, ваше высокопреосвященство, а я-то думал, что вы ее узнали! Она-то сразу угадала, кто вы такой. Правда и то, что ревность…

– Дама ревнует меня? – воскликнул кардинал.

– Не будем говорить об этом, – высокомерно возразил незнакомец.

– Сударыня, – обратился кардинал к Оливе, – одно слово, умоляю вас, и я обещаю, что узнаю вас по одному слову!

Де Роан говорил по-немецки; Олива не поняла ни слова и склонилась к голубому домино.

– Заклинаю вас, сударыня, не отвечайте! – вскричал домино.

Эта таинственность подстрекнула любопытство кардинала.

– Как? Одно слово по-немецки! Это едва ли скомпрометирует даму.

Голубое домино, притворившись, что выслушало приказания Оливы, тотчас ответило:

– Господин кардинал! Вот точные слова этой дамы:

«Тот, чья мысль вечно дремлет, тот, чье воображение не заменяет ему присутствие предмета его любви, не любит, и он напрасно заговорил бы о любви».

Кардинал, казалось, был поражен смыслом этих слов. Вся его фигура выражала высшую степень удивления, почтительность, восторженную преданность; потом руки его опустились.