Ожившая тень

Хенгю спокойно посмотрел на Пака.

— В котором часу это было? — спросил он.

Пак Пхунсам, казалось, только и ждал этот вопрос:

— Да часов в десять…

— А куда он мешок потащил? — снова встрял в разговор неугомонный старик Чо.

— Ясно куда: в свинарник! — быстро повернулся к нему Пак.— Он же всегда приходит на мельницу за отрубями…— Пак горячился всё больше и больше.— Всё на моих глазах было,— размахивал он руками.— Я как раз на поле вышел, взглянуть, идёт ли вода… Он мне показался ужас каким подозрительным!..

Пак оглядел притихших односельчан и прибавил, таинственно понизив голос:

— Я говорю: «Куда идешь, мельница-то на замке!» А он: «Ничего, говорит, дядюшка Чан мне мешок с отрубями у дверей оставляет».

Чинтхэ хорошо знали в деревне. Когда-то он батрачил у здешнего помещика, потом одним из первых вступил в кооператив. Был он честным и добрым и пользовался у людей большим уважением. Ничего удивительного в том, что он пришёл на мельницу поздно, не было: Чинтхэ вечно чуть ли не до ночи возился со своими питомцами и всюду искал для них пропитание.

Пак Пхунсам, видя, что его слова не произвели должного эффекта, сгустил краски:

— Чинтхэ сказал мне, что отрубей у двери совсем мало, что он, пожалуй, выломает доску и залезет внутрь, поглядит, нет ли чего в самой мельнице.

И Пак победоносно оглядел крестьян: ну, что, мол, теперь скажете?

В толпе зашептались. Пхунсам, конечно, известный болтун, но придумать такое?.. И тут в разговор вступил Хенгю. Его речь была краткой.

— Давайте-ка по домам,— твёрдо сказал он.— А с этим делом мы разберёмся…

Днём Чинтхэ вызвали в правление, где ему передали слова Пхунсама. Чинтхэ спокойно выслушал их, пожал плечами, а потом сказал, что никакого Пака вчера он не видел, что он вообще не встречал его несколько дней. А на мельнице он действительно был, взял мешок с отрубями — тот, что оставил ему у дверей Чан, и ушёл. Вот и всё! Никаких досок он не ломал.

— Ну иди и не сердись, пожалуйста, что мы тебя вызвали,— сказала, выслушав его, мать Мёнгиля.

Чинтхэ молча надел кепку и вышел. А члены правления ещё долго сидели за длинным столом, обсуждая это неслыханное происшествие. Ясно, конечно, что Чинтхэ ни при чём. Но кто же, кто это сделал?..

А по деревне уже ползли упорные слухи о том, что не кто иной, как Чинтхэ, испортил новый мотор. Люди верили и не верили досужим домыслам. Один — горячая голова — прибежал вечером к свинарнику и бросил прямо в лицо Чинтхэ:

— Ты, собака! Это ты сломал наш мотор?..

У Чинтхэ от обиды и возмущения даже слезы на глазах выступили. Он ничего не сказал, повернулся к обидчику спиной и продолжал заниматься своим делом.

Да, Чинтхэ ничего не ответил односельчанину и, как ни странно, многие сомневающиеся почему-то поверили в то, что Чинтхэ — преступник, заговорили о том, что скоро его арестуют и будут судить. Соседи Чинтхэ, знавшие его много лет, пытались защитить старика, но их голоса тонули в хоре деревенских сплетен.

— Был бы не виноват, дал бы за такие слова! — судачили кумушки.

Чинтхэ отмалчивался. Он и прежде был нелюдим, а теперь и вовсе перестал бывать на людях.

И тогда Хенгю попросил мать Мёнгиля снова созвать правление.

— Как же так, товарищи? — сказал он.— Про человека плетут невесть что, а мы молчим? Надо сказать всем, что Чинтхэ невиновен…

Через день собрали собрание.

— Хватит болтать чепуху! — выступила на нём мать Мёнгиля.— Давайте лучше думать, что делать с мотором.

— А что думать? — улыбнулся дядюшка Чан.— Ремонтировать надо! Я уже начал. Думаю, сумею наладить…

Последние его слова утонули в аплодисментах.

Мёнгиль узнал про мотор одним из последних. В тот день он сидел у Чхонёна и объяснял ему всё, что тот пропустил.

Муниль с Кёнпхалем ворвались в маленький дворик.

— Ты знаешь, что вчера вечером в мотор кто-то насыпал песок? — прямо с порога закричал Кёнпхаль.— Знаешь, что мотор теперь не работает?..

У Мёнгиля от изумления даже карандаш из рук выпал.

— Да-да! — не дав ему сказать ни слова, возбужденно продолжал Кёнпхаль.— Отец ничего не знал. Пришел утром, включил. Мотор как зарычит… И всё!.. Сломался…

Мёнгиль помолчал, потом прищурился. Казалось, какая-то нежданная мысль пришла ему вдруг в голову.

— Песок, говоришь? — задумчиво переспросил он.

— Ну да! Я сам видел! Сам! — Кёнпхаль говорил от волнения всё быстрей и быстрей.

Муниль сжал кулаки.

— Эх, показали бы мне того мерзавца…— процедил он сквозь зубы.— А вообще-то надо поговорить с дядюшкой Чаном, когда всё уладится.

Он осторожно вынул из кармана немного промасленного песка. Это было на него похоже! Такой уж Муниль обстоятельный парень: всё всегда хочет посмотреть своими глазами, пощупать своими руками.

Кёнпхаль ударил себя кулаком в грудь:

— Ну попадись мне эта гадина!..

Мёнгиль молчал. Он думал о дядюшке Чане: «Представляю, как он расстроился! Полгода клянчил новый мотор, потом искал к нему всякие там запасные части, смазывал, разбирал— и вот тебе на́! Получил!»

— Знаешь, пришёл милиционер! — вытаращив глаза, шепотом сообщил Кёнпхаль.— Всё ходил вокруг мельницы, а потом знаешь чего Пак выдумал?..