Озябший ангел

За три минуты до начала штурма квартиры Тупицына капитан Костров заглянул к его соседу снизу и уточнил: не ошиблись ли они адресом? Маленький жёлтый сгорбленный человек, увидев милиционера, всё понял и осуждающе посмотрел на него:

– Живёт-то он здесь, – сказал старик, – только уверяю вас: Михаил Иннокентьевич добрый и скромный человек. Вы его с кем-то перепутали.

– Мы будем рады убедиться в этом. Если вы хотите помочь ему, то вызовите его на площадку, так у него хоть дверь останется целой, а то ведь сломаем.

– Ладно-ладно, отчего ж не помочь?

Старичок вышел и стал медленно подниматься по лестнице, а Костров вполголоса начал инструктировать его:

– Вы постучите к нему и скажите, что это вы. Если он что-нибудь спросит, ответьте, что нужна его помощь. О нас ни слова, испугается и натворит глупостей.

– Ладно-ладно, только вы его не бейте.

– Обещаю, – сказал Костров. – Лишь бы он сам не полез в драку.

– Он не полезет. Я знаю.

Старичок приблизился к двери, и ногтями легонько постучал в неё. Прошло секунд десять. Из-за двери спокойным сытым голосом спросили:

– Это ты, Серафимыч?

– Я, Михаил Иннокентьевич, кто ж ещё?

Противно скрежетнула задвижка. Петерс, повернувшись к двери, отклонился назад. Костров придержал его за плечо, шепнул ему:

– Только когда будет зазор…

Когда ключ в замке сделал два оборота, и дверь стала приоткрываться, Костров схватил старика на уровне локтей и одним движением убрал его из дверного проёма. А Петерс, оттолкнувшись о перила, двинул по ней плечом. Дверь по-стариковски ахнула и упруго распахнулась. Тупицын рухнул на спину, при этом послышался твёрдый тяжёлый стук. Хозяин и опомниться не успел, как ствол нагана упёрся ему в грудь. Ему помогли подняться. В двери стоял испуганный старичок. Хозяин, слизывая с губы кровь, упрекнул его:

– Что ж ты, Серафимыч?

На что тот извиняющимся тоном ответил:

– Они думают, что вы какой-нибудь бандит, а так разберутся и отпустят. И дверь целая осталась.

– Тьфу ты! – сплюнул Тупицын.

Между тем хозяина обыскали и под халатом за брючным поясом обнаружили пистолет. Костров показал его старику и сказал:

– Ты всё правильно сделал отец, не кори себя. У тебя ещё будет возможность убедиться в этом.

Тупицын был явно озадачен и ошеломлён развязкой.

Практически в это же самое время с разбитым носом у выломанной двери сидел стонущий Тимуров. С перепуга он забыл о своей будничной роли умалишённого. Денищенко сразу прошёл в комнату. Сержант Обухов подошёл к вещмешку, как обычно, угловатому, стоящему в холодном углу под вешалкой и спросил Тимурова:

– Ну что, парень, сейчас-то тебе ни к чему кирпичи здесь хранить, да? – похлопал он по тугому грязному боку вещмешка.

– Это снова сало, – как бы упрашивая его не верить, ответил тот.

– Да я и не сомневаюсь, – равнодушно отмахнулся Обухов. – Хоть ты меня и выставил дураком перед своими, но я всё же дам тебе один полезный совет… Кстати, здесь килограммов пять?

– Пять двести, – неожиданно уточнил Тимуров.

– Хорошо. Так вот тебе мой совет: у нашего капитана очень крутой нрав, не вздумай злить его. Это он косяк тебе вывернул. Так что торопись рассказать ему всё сам, дешевле будет. Понял?

– Угу, – с готовностью кивнул жулик.

Арестованного отвели в комнату, усадили за стол напротив капитана. Денищенко недобро взглянул на него и без всяких предисловий сказал:

– Яновича и Тупицына мы уже взяли. Если не станешь играть в идиота и пудрить нам мозги, то у тебя единственного из всей шайки появится шанс сохранить свою жизнь. Это ясно?

– Ясно.

– Вот и хорошо, – сказал капитан и распорядился: – Обухов, найди пару понятых и пригласи их сюда.

Сержант коротко ответил:

– Понял.

И пошёл к выходу на лестничную площадку. Именно в этот момент этажом выше всхлипнула дверь и кто-то, осторожно нащупывая ступеньки, стал медленно спускаться. Обухов, выйдя из квартиры, тотчас ощутил чьё-то присутствие. Он включил фонарь и провёл его лучом по верхней лестнице. Какой-то дядька, вероятно испугавшись света, попятился назад. Обухов громко скомандовал:

– Гражданин, стойте! Это милиция. Вы нам нужны.

В ответ полыхнул выстрел. Фонарь у сержанта вздрогнул и осыпался.

– Ни фига себе! – ругнулся Обухов.

И, выхватив из кобуры «ТТ», с некоторым упреждением дважды выстрелил в сторону ускользающего врага. Тимуров, услышав выстрелы, взволнованно прошептал: «Шкворень».

– Шкворень?! – угрожающе прорычал Денищенко и настороженно привстал.

– Да. Это он, – подтвердил Тимуров и указал пальцем вверх, – надо мной живёт.

– Что ж ты, черт тебя побери, молчал?

– Так… не успел я…

Вошёл взъерошенный Обухов, взволнованно произнёс:

– Наповал уложил… Кто он, откуда, не знаю. Одно ясно: враг.

– Шкворень это, – пояснил капитан, – тот самый, которого мы хотели брать только завтра.

– Шкворень? В одном доме? Ну и дела…

– Да, редкий случай, – согласился Денищенко. – А из чего он стрелял?

– Сейчас отыщем, темно там. Он мне фонарь вдребезги разнёс…

– Ну хорошо хоть не голову. А понятых мне найди, пора делом заниматься.

– Сейчас будут, – заверил капитана Обухов и вышел.

А пятью минутами раньше в квартиру Яновичей постучали.