P.S. Реквием

На следующие же утро Вера написала Надежде записку, приглашая её на чай. Золотарёвы были большими любителями данного мероприятия. Они не только с жадностью скупали новые виды чая, который привозили из Ополии (подобное случалось раз в несколько лет и то контрабандистами), но и делали свой, распространяя его через чайные лавки.

— Попробуй вот этот, — возбужденно щебетала сударыня Золотарёва. — Я не знаю из какого он растения, но цвет просто невиданный. У нас такого не найдешь.

Её не по годам тонкие ладони в шелковых перчатках взялись за ручку чайника. Вера наблюдала, как из его носика льется алая струя. Один раз она видела подобное, когда Золотаревы на день рождения матушки прислали набор из сортов чая, но тогда ей удалось попробовать лишь глоток и вкуса она не помнила.

От чашки пахло лугом на закате, и Вера сделала глоток. Чай отозвался приятной кислинкой на языке.

— Очень освежает, — сказала девушка, ждущей от неё ответа сударыни Золотарёвой. — Откуда он?

— Ох, я так рада, что тебе понравилось. Венемид Елизарович подарил мне это увлечения. Хорошо, что, хотя бы одна невестка разделяет мои предпочтения. Ефросинье ничего не понравились. Кириваткины, что с них взять, они предпочитают, ну, ты знаешь, что — то более мёртвое. А как насчет этого, Венемид Елизаровичь сделал его в честь нашей десятой годовщины свадьбы. Теперь я пью его всегда, когда накатывает тоска, и будто солнце из — за туч поднимается.

Вера попробовала и этот сорт чая, и следующий, и третий, и многие другие, предлагаемые сударыней Золотарёвой. А вечером Герман отвёз Веру в театр.

— Мы так редко выезжали в столицу, что я уже и забыла, когда в последний раз была здесь, — Вера старалась аккуратно оглядываться по сторонам, чтобы не выглядеть нелепо и смешно.

— Я взял билеты в одну из лож. Олег сказал, что составит нам кампанию.

Вера была рада видеть младшего брата, только…

— Ты ведешь себя неприлично, — она незаметно ущипнула его за бок.

— Что тебе пришлось не по вкусу? — поморщился Олег. — Прекрасные места и кампания.

— Ну конечно, кампания. Я уже наслышана о твоих интрижках… а теперь убедилась и воочию. Хорошо, что родители этого не видят.

Олег был готов броситься вниз головой с балкона, оставив свою новую пассию, лишь бы не слушать Верины нравоучения.

— Смотри, сейчас будут чевствовать императора и империю. Как ты можешь такое пропустить?

— Не уходи от разговора.

— Посмотри, я знаю того актера. Зачем его вновь выпустили на сцену? Он играет просто отвратительно. Вот, слышишь, речь не выразительна. Ну, что за позор?

Так Вера и не смогла вновь поднять тему его распутного образа жизни.

Прошло больше двух недель с того момента, как Вера стала замужней женщиной и теперь жила в столице. Тётушка Мария писала, что Ивану вдруг стало хуже, и он вновь слёг. Родион, ездил в Сиреневый Сад, и надавав рекомендаций и отваров вернулся обратно. Он был крайне удивлен и озадачен вдруг образовавшимися осложнениями, эта болезнь быстро лечилась, и редко затягивалась. Родион предполагал, что Ивана просто не долечили, и от перенапряжения болезнь дала осложнения.

За окном бушевала январская вьюга, бросая фонтаны льдинок в окна, а в золотой гостиной дома Золотарёвых мягко горели свечи и жарко топился камин.

— Ох, ну что же такое приключилось? — всхлипывала Вера, смахивая слёзы платочком. — Иван в горячке, Надя бросила меня ради чужого ребёнка. Неслыханно.

— Прошу, осуши глаза, — вздохнул Герман, наливая супруге чай с валерьяной. — Родион уже лечил Ивана. Он талантливый знахарь. Матушка считает, что он войдет в историю нашей семьи, как один из самых талантливых.

— А Надя? Посмотри, что она мне написала, — Вера ткнула в лицо мужа запиской сестры.

— Душа моя, дети часто болеют. Уверен, если она не обратилась к нам за помощью, то это ненадолго. Когда у нас появятся свои дети, ты всё поймешь. В госпитале я много раз видел, как одна кроха становилась для кого — то центром вселенной. Вот, выпей, в последнее время ты слишком много предаешься эмоциям.

— Я просто чувствую себя покинутой, — чай приятно пах и жар пробегался по горлу.

— Ну какая же ты покинутая. У тебя есть я, и матушке очень хорошо в твоей кампании. А если днём станет скучно спустись в зверинец, там тебя хорошо примут, — сказал Герман, намекая на пёструю птицу, зовущую её по имени.

— Я не так выразилась, — чем меньше оставалась чая, тем спокойнее становилась Вера. — Ты обещал купить мне тканей. Я вышила всё что только можно и ниток не стало. Мне нечем занять руки. Они, словно неприкаянные.

— Вот в чем дело, — покивал головой Иван. — Это легко уладить. Завтра, возьми камердинера, пару слуг и съездите на Золотую Аллею. У магазина Сорокиных есть разрешение на торговлю заграничными тканями.

— Заграничными? — глаза Веры вспыхнули.

— Сам видел, — кивнул Герман.

Вся печаль ушла. Лицо Веры озарила улыбка, которая, будто в зеркале, отразилась на лице Германа.