Падающий минарет

Чернявский нырнул в лаз, откинув колючие ветки, скатился с бугра. Бежать по открытому месту было опасно. Он прильнул к серому дувалу, быстро семеня ногами, свернул за угол...

Теплов высунулся из лаза, посмотрел по сторонам — никого. Мертвый Джек лежал у самого входа. Рядом — перекушенная собакой змея. «Ушел! — подумал Гриша. — Теперь ушел».

У медресе его ждал подполковник Норматов. Едва только взглянув на своего помощника, он понял, что его постигла неудача. Доклад Теплова выслушал с мрачным лицом. Хмуро кивнул:

— Ну что ж, попробуем вызволить хотя бы Корелова.

Он приказал одному из сотрудников принести лом, топор и веревку подлиннее.

Однако когда пришли в боковую штольню и осветили яму, Корелова в ней не оказалось. Тогда в спешке Теплов не заметил узеньких ступеней, подымающихся из ловушки на противоположную сторону. На них была кровь.

Норматов и Теплов спустились по веревке вниз и, поднявшись по лестнице, оказались в узком коридорчике. Метрах в пятидесяти он делился веером на три еще более узких прохода.

Чекисты в раздумье остановились: «Которым из них воспользовался Корелов?»

Счастливчик Корелов

Все-таки, что там ни говори, а Корелов родился под счастливой звездой. Во-первых, он должен был «влипнуть» еще тогда, когда Карим обнаружил на куполе вмурованные в облицовку бутылки. Не «влип». Во-вторых, он должен был повиснуть на одной из рогатин на дне этой ямы. Не повис. Только слегка повредил мягкие ткани ноги. И, наконец, чем объяснить тот странный факт, что чекисты не взяли его сразу. Это было самой крупной удачей, потому что уже через десять минут после того как потух фонарик Теплова, он выбирался по лесенке на противоположную сторону штольни. С ним была зажигалка, которую обронил Чернявский. Он мог хотя бы приблизительно ориентироваться в сплошной темноте, обступившей его со всех сторон.

Боль в ноге прекратилась — видимо, помогла тугая повязка. Корелов прошел несколько метров по штольне — на этот раз очень осторожно, старательно освещая дорогу зажигалкой, и остановился перед развилкой. Куда сворачивать? Если ход приведет к тупику, придется возвращаться, а возвращаться Корелову не хотелось. Он понимал, что рано или поздно за ним вернутся. И положился на удачу.

«Будь что будет», — решил Корелов, сворачивая в средний проход. Дышать стало труднее. Поток воздуха шел из соседней штольни. Но Корелов не стал раздумывать.

У него не было часов. Судя, по всему, он шел очень долго. Стало поламывать ногу. Он несколько раз останавливался и потуже затягивал жгут. Мучило неясное беспокойство — ведь он потерял в яме много крови. Кружилась голова. Корелов часто останавливался и прислонялся спиной к стене. В ушах постукивали маленькие звонкие молоточки.

Иногда он словно нырял в прошлое. Это длилось мгновения, а он заново переживал кусок жизни. Однажды выплыли из тумана очертания далеких гор, мощеных улиц, двухэтажных каменных домов. «Кисловодск» — отметило сознание. «Сосновая горка». Он стоит на мостике с поэтическим названием «Дамский каприз», а под ногами бежит и пенится маленькая речушка Ольховка. Подальше — Храм Воздуха. Отсюда сквозь сиреневую дымку виднеется величественный Эльбрус...

Видения наплывают друг на друга — иногда размытые, иногда четкие, как явь. Корелов вставал и снова шел дальше. Маленькие молоточки стучали все чаще. К ним подсоединялись далекие колокола.

Он упал на небольшой площадке, окруженной неясными контурами высоких колонн. Все закружилось, поплыло вверх. Стены перевернулись, заиграли разноцветными искрами. Из темного далека выдвинулась невысокая светлая фигура старика. «Тимур...» — туманно проползло в обмякшем сознании. «Тимур? — Почему?» Две мысли боролись. Вторая, тяжко ворочаясь, отступала во мрак. Старик протягивал чашу с водой. Вода расплескивалась и выливалась на пол.

— Пи-ить, — протянул Корелов.

Звук собственного голоса вернул его к действительности. Снова бойко застучали молоточки. К голове толчками приливала кровь. Он попробовал встать и, нагнувшись, увидел контуры ног. Они светились в густой темноте. И руки светились — голубоватым спокойным светом. Светлые мошки сбегали по высоким колоннам...

Он сделал несколько шагов вперед, споткнулся, скатился вниз по крутым ступеням. Сильная боль от удара заставила его застонать. Гулкое эхо повторило голос.

Здесь, внизу, светлячков было еще больше. Они то бледно мерцали, то вспыхивали и снова гасли. Приглядевшись, Корелов вспомнил старую легенду о мастере, который умел создавать иллюзию света. В белых мраморных стойках были сверху вниз вкраплены крупные алмазы. Грани переливались, играли слабыми призрачными огоньками.

Гулко ударило сердце: «Вот оно!» Корелов вспомнил про зажигалку. Слабый свет выхватил облицованную розовым камнем комнату. Колонны засверкали кровавыми блесками.

Корелов шагнул в невысокую нишу, свернул влево и вдруг почувствовал, как раздались вокруг него мрачные стены. Он стоял в просторном помещении, напоминающем юрту.

Или это снова бред?