Падающий минарет

Во дворе стоял мотоцикл. Гриша указал Кариму на коляску, а сам сел за руль. Дежурный распахнул ворота — мотоцикл затарахтел и вырвался на простор широкой центральной улицы.

Их уже ждали. От чайханы подбежал молоденький сержант.

— Кто видел Чернявского?

— Чайханщик.

Это был толстый мужчина с усатым улыбающимся лицом и чисто выбритым розовым черепом. Он слово в слово повторил все то, что говорил сержанту.

— Значит, вы сами видели, как они пошли к кладбищу?

— По этой тропинке.

— А по ней можно пройти только на кладбище?

— Нет, не обязательно. Можно и в кишлак.

Теплов повернулся к сержанту:

— Вы опросили жителей кишлака?

— Конечно, — сержант пожал плечами.

— Хорошо.

В чайхане ходил поисковик с собакой. Собака обнюхивала место, на котором сидел Юлдашев.

Чайханщик рассказывал окружившим его клиентам:

— Он всегда сидел только здесь. И выпивал по два чайника...

На шоссе, скрипнув тормозами, остановилась машина. Вышел Норматов и с ним три сотрудника. Теплов поспешил к ним навстречу.

— Что нового?

— Собака взяла след, — доложил старший лейтенант. — Разрешите следовать?

— Следуйте.

Поисковик с овчаркой вышел вперед. За ним устремились Теплов и Карим. Остальные шли сзади. В поселке преследователей окружила большая толпа. Все уже знали, что скрылись два опасных преступника.

След вывел на кладбище, к старому мавзолею. Карим раскидал лаз, посветил в него фонариком. Собака рвалась с поводка.

— Здесь, наверное, есть старые жители? — обратился Норматов к собравшейся у мавзолея толпе.

Вперед вышел старик с белой окладистой бородой.

— Сколько вам лет? — спросил Норматов.

— Девятый десяток пошел, — проговорил старик, оглядываясь на односельчан.

Норматов задумчиво посмотрел на старика.

— Скажите, папаша, а вы эти места хорошо знаете?

— Как не знать, еще мальчишкой все излазил.

— И кладбище это знаете?

— И кладбище.

— А что, лаз вам тоже знаком? — спросил Норматов.

— Знаком, сынок. И лаз тоже знаком, — закивал белой головой старик.

— Что же, сам в него спускался? Или как?

— Лет сорок тому назад воевать мне здесь приходилось, — сказал старик и сел на каменную плиту.

— Расскажите, дедушка, — попросил Норматов.

— Да что там рассказывать, — начал старик. — Били мы тогда здесь басмачей, ох, как били. В тот год зима была суровой. А весной, когда черешни, согретые солнцем, снова расцвели, как невесты, откуда ни возьмись, явился Курбанбай. Здесь, в кишлаке, у нас все его знали — страшный был человек, жестокий. У него отняли землю — вот он и зверствовал, как только мог. До зимы-то мы весь район очистили от бандитов. А Курбанбай в горах отсиделся, вот и уцелел.

Было в банде у него человек тридцать — все такие же головорезы. Налетели ночью, разграбили кооператив, убили комсомольцев, а сами ушли сюда, к этим древним развалинам. Тогда здесь было еще два строения, в них ютились дервиши. Помню, получил я отпуск на три дня. Не успел распрячь коня, как во двор ко мне влетел племянник Фатто. Так и так, рассказывает все про басмачей. Красная Армия тогда ушла в горы — значит, с басмачами нужно было справляться собственными силами.

Собралось нас много, а оружия почти нет. Разбились на группы. Бесшумно сняли часовых. Было их пятеро. Значит, пять винтовок да восемь дробовиков. Неплохо. Однако неопытность моих ребят чуть не погубила дела. Оказывается, банда выставила в кустах вторую засаду. Пришлось ее снимать, но один из бандитов все-таки заметил нас. Закричал. Поднялась стрельба. Басмачи, перепугавшись, решили, что подошли регулярные части Красной Армии, кинулись к коням. Но подкравшийся незаметно Фатто перерезал подпруги. Мы налетели с криком и стрельбой. Басмачи отступили, залегли за тем дувалом, — старик указал на остатки забора, тянувшиеся в виде валика через все кладбище. — Правей, метрах в сорока, лежали убитые бандиты. У нас кончились патроны, и Фатто пополз в сторону убитых. Он не ошибся: при них было много патронов. Мы снова стали ожесточенно обстреливать басмачей. Вскоре нам удалось перебраться в кибитку, что возле этих развалин.

Преимущество в позиции было на нашей стороне, но патроны опять кончились. И Фатто снова пополз за патронными лентами. Постепенно мы обходили басмачей. Видать, они смекнули, что дело плохо. К вечеру банда прорвалась в это строение. Стало темнеть. Мы сузили кольцо. Из кишлака прибыло подкрепление. Басмачи продолжали отстреливаться, но теперь огонь был уже не таким сильным. Потом все стихло. Кто-то предположил, что у них кончились патроны. Я послал троих товарищей проверить. Скоро они вернулись и доложили, что за стеной тихо. В чем дело? Я дал команду идти на сближение. С криком «ура» мы ворвались в помещение. И оцепенели — басмачи как сквозь землю провалились...

— Ушли этим лазом? — оживился Норматов.

— Да. И вышли у нас в тылу, у нынешней чайханы. Но ход тянется и дальше.

— Вы не ходили по нему?

— Нет. Говорили, что это опасно. Земля се́ла — в любое время может быть обвал.

Теперь подполковник ясно представлял себе картину. Часть сотрудников он направил к чайхане и приказал зорко следить за дорогой, а сам с оставшимися спустился в лаз.