Падчерица Синей Бороды

— Конечно. Если бы я ее не привез, мы не пили бы сейчас кофе, — ответил он непонятно.

— Хорошо. И где она?

— Она сделала свои дела и была отвезена к хозяйке. Я эту кошку беру только раз в год. Редчайший экземпляр, редчайший! Помесь голубой египтянки и донского сфинкса.

— Не может быть! — изобразила на лице восхищение Пенелопа. — Неужели самого донского сфинкса?!

— Зря вы тогда со мной поругались, уехали и не видели кошку. Донские сфинксы — это такие совершенно лысые коты, голая кожа в складочку, ослиные ушки. А египтянки — короткошерстные, похожие на пантеру, только голубовато-серого цвета.

— Подумать только — ослиные ушки! — развеселилась Пенелопа.

— У меня есть сильное подозрение, — понизил голос Лотаров, — что во всей стране, да что там в стране — в Европе! — есть только одна такая кошка, я ее зову андалузкой.

— И что в ней необычного?

— Понимаете, она ест кофейные ягоды. Не верите? Добровольно! Только раз в году я могу позволить себе такое удовольствие, потому что кофе этот очень дорогой, да и чаще, чем раз в год, его пить не стоит, понимаете, иначе это не будет праздником. Повыше над огнем держите, повыше!

— Значит, кошка жива? — ничего не понимает Пенелопа.

— Конечно, жива. Достаточно. Давайте сюда турку. Досыпав помола из диких кофейных зерен, Лотаров в пять приемов сварил в турке кофе. Сначала он налил совсем немного воды, дождался пены, подлил еще воды, и так пять раз.

Пенелопе наконец удалось расслабиться, и она наблюдала за приготовлением этого самого… на букву “э”, отрешенно, забыв про время, поудобней устроившись на троне — для этого подтянула к груди коленку и устроила на ней подбородок.

— Кофе готов, — торжественно объявил Лотаров и выставил на стол крошечные чашечки и два бокала, в которые налил воды из бутылки.

— А это я знаю! — оживилась Пенелопа. — Каждый глоток драгоценного кофе мы будем запивать водой, чтобы следующий опять был первым!

— Ш-ш-ш, — поднес к губам палец Лотаров и открыл коробочку с орхидеей.

Разлив кофе по чашечкам, он взял цветок и осторожно освободил его от крошечной колбочки с раствором. Ножом отрезал намокший кончик, и в образовавшейся дырочке тут же появилась прозрачная тягучая капля.

— Давайте вашу чашку, — попросил он шепотом и донес каплю до черной поверхности кофе, после чего слегка тряхнул цветок.

Капля упала. Лотаров сложил губы трубочкой и подышал внутрь цветка, на влажную головку пестика. Тут же снизу из круглого отверстия вытекла еще одна капля. Ее Лотаров стряхнул в свою чашку. Опять поднес цветок к губам…

Пенелопа смотрела, как просачивается очередная капля, она чувствовала удушающе сладкий запах цветка, и когда Лотаров с хрустом нежно сжал лепестки, охнула и дернулась, словно почувствовав его пальцы на своей шее.

— Все. Больше не будет, — он положил смятый цветок рядом с чашкой Пенелопы, осторожно помешал свой кофе ложкой и сделал первый глоток.

Пенелопа досмотрела его глоток до конца, до запрокинутой головы и дернувшегося при глотке кадыка. После чего наклонилась к своей чашке и осторожно втянула губами кофе и все еще плавающую прозрачным озерком на его густой поверхности каплю нектара.

Ей показалось, что язык онемел под горячей тяжестью. Небо защипало, после глотка в голову ударила горячая волна, и Пенелопа не поверила; что это от кофе, — потому что мгновенно. На секунду подумалось, что от яда. Она быстро сделала второй глоток, с трудом выдерживая странный сильный запах кофе во рту и нежно-приторный — цветка. О вкусе она ничего не могла сказать, слов бы не нашлось, но ей вдруг представилось, что Лотаров решил таким образом отравить себя и ее, и от мысли, что он захотел умереть вместе с нею, стало горячо сердцу и захотелось плакать от умиления. Захотелось вскочить, прыгать, рассказать все о себе и немедленно обрезать длинные волосы следователя. Разгоняясь, гулко застучало сердце, пересохли губы.

— Водички, Пенелопа Львовна, выпейте водички, а то жажда вас замучит.

Пенелопа сделала большой глоток из бокала и очнулась.

— Помогло? Будете допивать?

Теперь Пенелопа делала совсем маленькие глотки, так сердцу было легче, и кофе медленно растекался во рту тяжелой душистой ртутью.

Звонко, как монетка по хрусталю, упала из крана капля воды в какую-то наполненную посудину в раковине. Болезненно обострился слух, стало слышно, как шипит пламя в светильнике и короткими выдохами увядают лепестки смятой орхидеи.

— Вам понравилось? — раздался голос рядом. — Включить свет?

— Не надо…

— Он умер, — объявила Маргарита, осмотрев Алису с ног до головы. — Только что. Мы в ресторане сидели, а тут позвонили и сообщили, что он умер.

Нет, ты не подумай, я никогда к братьям особо привязана не была, но сама понимаешь… Так просто это не забыть, реветь не получается, я решила поговорить с тобой.

— Как ты меня нашла? — подсела к ней на кушетку Алиса.

— Я поехала посмотреть место, где… Я хотела увидеть эту кладовку, а в мастерской девчонка какая-то посочувствовала и предложила ширнуться. Я в первый раз укололась. А потом испугалась и еще выпила как следует. Смешно, да? Что это за рубаха на тебе?