Падчерица Синей Бороды

— Усмирительная. Мы работали с Фрибалиусом, я взвешивала аномалии. Это Офелия сказала о морге?

— Да. Она сказала, что у тебя здесь нора. Как странно все получается…

Как рассыпанная мозаика. Ничего не сходится! Вышла замуж — и без мужа. Вдова — и никого не хоронила! Хотела детей, и — пожалуйста! — доченька шестнадцати лет, как по щучьему велению! Нет, я не понимаю, почему его убили! — с надрывом бросилась к Алисе на колени Рита. — За что?

— Не надо, не кричи, — Алиса погладила ее рассыпавшиеся волосы. — Это все случайно получилось, он хотел припугнуть мужика, который пристегнулся ко мне наручниками, а мужик сам так испугался, что выстрелил.

— Плевать мне на мужика, я спрашиваю о Гадамере! Я хочу видеть его тело! Я хочу опознать его и похоронить, где он?

— Не волнуйся, — успокаивала ее Алиса, — кто-нибудь обязательно всплывет в этом озере, скоро похоронишь. — Ты добрая, — Маргарита садится и смотрит опухшими глазами. — И ты не дурочка.

— Спасибо, не жалуюсь.

— Тогда ты должна бежать.

— Бежать?

— Гога сказал, что как только склеп будет достроен, он похоронит брата, а тебя прикует к нему цепью. Я не очень верю в такое, но сама знаешь, как все в жизни бывает… Гадамер украл у него деньги.

— Много? — не удивилась Алиса.

— Нет. Миллионов шесть, но Гоге все равно обидно. Гадамер как-то узнал банковские реквизиты, скорей всего стащил какую-то бумагу тогда у адвоката. И перевел деньги с моего счета. А в насмешку оставил сообщение — за приданое, значит, невесты и в счет морального ущерба за принудительный брак. Вот так, Алиска, брак-то, оказывается, был принудительным…

— Не правда. Ты ему понравилась. Другой такой нет. И он еще не видел хвостик!

— Не утешай меня, все в этой истории повеселились кроме Риты Мазариной.

Братья тоже не так просто насели на корейца, мне Гога признался, они все о нем узнали и о фирме, в которой он работал. Когда братья узнали, что я с Гадамером… Ну, когда мы с ним… Они все выяснили по своим каналам и захотели посадить корейца и его “Медикун” под крышу на процент, а потом…

— Как ты сказала? — дернулась Алиса.

— Фирма эта называлась “Медикун”. Вот такие дела…

— Почему — называлась? — переходит на шепот Алиса.

— Гога сказал, неудачно получилось в этой фирме с сотрудниками. Кореец утонул, двое других были убиты на днях, документов никаких нет, а директор спрятался — не найти.

— А он не сказал тебе, — Алиса начала задыхаться, оттащила ворот свитера от шеи, — как этих двоих убили?

— Нет. Он только сказал, что ты — чума. И заказал цепь.

— Мне уже пора, наверное. Не волнуйся, никто не знает, что ты здесь, даже ребята из моей бригады думают, что у меня сдвиг на мертвецах. Где тут часы? Сколько уже?

— Почти одиннадцать, — Агей Карпович принес Пенелопе тарелку.

Пенелопа лежит на диване на спине, свесив голову вниз, так что ее волосы касаются пола.

— Все кружится, — сообщает она, хихикнув. — Уже одиннадцать часов, какой ужас!

— Вам надо поесть, — Лотаров помогает ей сесть.

— Нет, спасибо, я ничего больше не хочу. Что это? — принюхивается она.

— Кусочки папайи и ананаса с ромом. Попробуйте, это вкусно.

— Ладно. Попробую, только никакого рома. У меня и так все кружится перед глазами.

— Как скажете, — пожимает плечами Лотаров, жестом фокусника вынимает откуда-то зажигалку, подносит оранжевый язычок к тарелке, и над желтыми кусочками фруктов вспыхивает голубым огнем пламя.

Забившись в угол дивана и закрыв лицо локтем, Пенелопа с ужасом смотрит, как пламя над тарелкой постепенно оседает, а в комнате растворяется запах подгоревшей карамели.

— Лотаров, — постепенно приходит в себя Пенелопа, — хватит, вы меня достаточно развлекли!..

Опираясь о диван одной рукой, Лотаров медленно опускается на колени и подносит тарелку к лицу Пенелопы.

— Я не хотел вас пугать. Простите, если перестарался. Я подумал, когда вы еще придете ко мне в гости?

— Ни… ни… не скоро, — трясет головой Пенелопа.

— Вот я и хочу угостить вас самыми изысканными блюдами. Видите, кусочки папайи обжарились и покрылись тонкой корочкой. А ананас пустил сок, это очень вкусно, прошу. — Он цепляет кусочек лакомства на странную вилку с двумя зубцами, обмакивает его в сиропе и подносит ко рту Пенелопы.

Пенелопа послушно открывает рот.

— Оставили бы вы девочку в покое, Пенелопа Львовна, а? — ласково просит Лотаров. — Испортите ведь талантливого ребенка.

— Я очень осторожно, я так осторожно, что почти провалила задание!

— Задания эти ваши — ерунда, а судьба — она, как известно, злодейка.

Почему просто не открыть дело о мошенничестве? Почему этим занимается ФСБ?

— Нет никакого мошенничества. Фирма официально зарегистрирована как поставщик медицинского сырья, заказы по плаценте выполняет, а вот как они находят каналы по отправке абортного материала, это еще не выяснено, но тоже пока ничего криминального.

— Гадамер Шеллинг был директором?

— Нет, что вы, — отобрав у него тарелку, Пенелопа выпивает оставшийся на дне сироп. — Он был бухгалтером.

— Бухгалтером? — задумывается Лотаров. — То есть ваших коллег из ФСБ интересовали каналы переправки этой фирмой денег за границу?