Падение

– У нас с Беном все было готово. Документы, визы. Мы копили десять лет. Забронировали рейсы. И тут за четыре дня до отъезда отец умер.

– И тогда ты остался, а Бен полетел без тебя?

Сэм кивнул. Под ногами хрустел песок. Он шел перед ней, и она видела, что сзади из-за ремня торчит рукоять пистолета.

– Ты на него злился?

Сэм обернулся.

– На Бена?

– Да. Из-за того, что он тебя бросил.

Они почти дошли до конца стоянки и до кучи мусора.

– Нет. Никогда. Это я его уговорил. Он-то хотел остаться, думал, это нечестно. И это правда нечестно. – Сэм пожал плечами. – Я сказал, чтобы он летел и заодно взял мои деньги. Так ему было бы проще. Я сказал, что у него будет фора, а я присоединюсь позже. И присоединился – через семнадцать лет. Но в то время я просто не мог уехать.

– А твоя семья? Что случилось? Что случилось с Ахмадом?

Сорвавшись с ее губ, имя его младшего брата, самой глубокой раны, повисло в воздухе. Она тут же поняла, что добилась чего хотела. Приготовилась.

По забившейся жилке на его шее было видно, как участился пульс, когда Сэм, повернувшись, еле сдержался, чтобы не ударить. Она отшатнулась и хотела бежать, но он схватил ее за горло и притянул к себе. Запрокинул ей голову и зашептал в самое ухо. От его дыхания на щеке оседала теплая сырость, и Кэрри невольно пискнула, когда пальцы с силой впились в ее кожу.

– Не смей произносить его имя.

Не сопротивляйся. Не сопротивляйся. Не сопротивляйся. Кэрри отчаянно боролась с инстинктом самосохранения. Зажмурившись, она пыталась сосредоточиться на шуме волн.

Хватка медленно ослабевала, пока не разжалась совсем. Кэрри отдернулась, хватая ртом воздух. Наклонилась вперед, уперевшись в колени. Спрятала глаза.

Сэм показал на кучу мусора.

– Поскорей.

Загорелся желтый свет. Тео ускорился и только после этого запоздало посмотрел по сторонам. Красный сигнал зажегся раньше, чем Тео достиг перекрестка, но это его не остановило.

Слева по северной полосе LAX шел на взлет самолет. Тео посмотрел на спидометр. Сто двадцать километров в час. Скоростной лимит – пятьдесят пять. Когда шасси оторвались от земли, Тео бросил взгляд на лайнер и надавил на педаль – стрелка перевалила за сто тридцать.

Уэстчестер-парквей шла параллельно аэропорту. На ней машин почти не было, а те, что были, послушно замедлялись и поворачивали направо, едва заслышав сирену и завидев мигалки. Тео оглядывал окрестности, отчаянно разыскивая ориентиры, которые заполнят пробелы в памяти. Он уже давно сюда не приезжал. Многое выглядело иначе.

В детстве, когда они ездили семьей на пляж, всегда выбирали Тоус. В шестидесятые Тоус-бич был меккой серферов, но когда из-за эрозии почвы построили волнорезы, привлекавшие людей волны пропали. Теперь это был пляж в основном для местных – со спокойными водами, извилистой велодорожкой и очень редкими туристами.

Тео с досадой ударил по приборной панели, по раненой руке прокатилась волна боли. Но он ей только обрадовался. Заслужил за свою глупость, за то, что так долго соображал.

Тоус-бич переходит в Доквайлер.

Дорога заканчивалась, очередной светофор загорелся красным. Тео притормозил, подождал, не выедет ли кто из-за угла, но никого не увидел. Снова выжал газ и уже поворачивал на красный, выискивая глазами табличку с названием улицы. Першинг. Вроде бы она…

Скрежет тормозов он услышал раньше, чем увидел машину.

Шины завизжали за секунду до того, как она врезалась в него на полном ходу – в бок, прямо у водительской двери. Внедорожник закрутило, пока тот не столкнулся с чем-то еще – большим, металлическим, – и не закрутился в обратную сторону. Громкий хлопок – и на Тео просыпались осколки, затем тут же обдало холодным воздухом.

На миг все вокруг замерло. Стало прохладно и тихо. Тео не шевелился.

Затем отстегнул окровавленными пальцами ремень и взялся за ручку двери. Она не поддавалась. Дверь заклинило. Тео сообразил, что внедорожник прижало днищем второй машины. В разбитое окно потянуло дымом, и Тео закашлялся.

Переползая на заднее сиденье, он почувствовал, как ноет все тело, но не остановился. Подергал задние двери – они были заперты.

Заднее стекло покрылось паутиной трещин. Перебравшись назад, Тео смог встать на ноги, уперевшись в тесноте в потолок. Держась здоровой рукой, левой ногой пнул в стекло. На третьем ударе оно со звоном осыпалось. Тео выкарабкался из машины, набрал полную грудь свежего воздуха.

К нему кто-то подбежал.

– Вы в порядке? Вам надо присесть. Скорая уже едет.

Тео слышал, но не слушал – он изучал обстановку. Три машины. Одна – на боку. Мотоцикл. Все искорежены. Повсюду битое стекло и мятый металл. На земле со стонами лежали полдюжины человек. Возле других машин стояли водители, беспомощные.

Беспомощные.

Хоффманы.

Нельзя останавливаться.

Тео отстранился от человека, пытавшегося его усадить, и направился к перевернутой машине. Молодая пара, опустившись на колени, разговаривала с водительницей, которая застряла внутри, повиснув на ремне. Она была в сознании, но вся в крови. Они говорили ей не двигаться.

– С ней все хорошо? – спросил Тео.