Падение Левиафана

Боттон стоял в своем кабинете, прикрепленный к палубе своими сапогами с лампой в руке и отстраненным выражением в глазах. Медленно он нашел ее и отдал честь. С тех пор как они покинули Гевиттер и Бара Гаон, его лицо стало еще более исхудалым, а на подбородке и шее пробивалась щетина.

"Капитан", - сказала она.

"Чем я могу помочь?" Его голос был мягким по краям.

"Что вы пьете?"

Он задумался на мгновение, затем посмотрел на лампочку в своей руке, как будто забыл, что она там была. "Вода. Это вода".

"Лекарство?"

Он кивнул и пошел к своему столу, сапоги щелкали при каждом шаге. Таблетки персикового цвета, которые он достал из безопасного ящика, были знакомы ей как воздух. Он положил их в рот и запил. "Я установлю автоматическое напоминание".

"Сокол" готов.

Боттон оскалился. "Удачной охоты".

"Я пришел сюда не за этим".

Его удивленный взгляд был глубоко успокаивающим. Каждое доказательство того, что ее разум не был открыт для всех, успокаивало. Или, нет, это было неправильно. Это был шанс притвориться, что она может устанавливать границы, что у нее есть контроль, которого, как она знала, у нее на самом деле нет. Шанс ухватиться за утешительную ложь.

"Когда я найду верховного консула, - сказала она, - мы не знаем, каков будет результат. Это перемирие с подпольем? Это соглашение Трехо. Как только мы найдем верховного консула, оно может стать нашим, а может и не стать".

Боттон моргнул. "Я... думаю, я понимаю".

"Меня не будет на корабле. Если я отдам приказ?"

"Я офицер Лаконской Империи."

Танака улыбнулась. Щека почти не болела, когда она это сделала. Как странно, что исцеление закончилось только сейчас. "Никому не говори, пока не придет время. Нашему разуму нельзя доверять. И соблюдай график приема лекарств".

"Я понимаю".

"А Боттон? Если... если это не сработает? Если мы не сможем остановить то, что происходит с..." Она указала на свою голову. "Я бы хотела попросить тебя об одолжении".

Его улыбка была мягкой. "Я оставлю две пули, полковник. По одной для каждого из нас". В этот момент он ей почти понравился.

Ее костюм был в оружейной комнате, начищенный, заряженный и готовый. Тот самый костюм, который она использовала для убийства на станции Дрейпер. Она пыталась думать о нем как о талисмане удачи. У меня был медный пенни с ниточкой. Я получил его в ту ночь, когда Эмили Нам поцеловала меня. Я носила его каждый день в течение четырнадцати лет". Танака представила себе маленькую монетку с золотистым налетом и плетеным пластиковым шнурком. Она вспомнила Эмили, мягкость ее губ, кончики пальцев, нежно поглаживающие его бороду. Его звали Алан, и он вырос на Титане. Она позволила ему уйти, стараясь не вспоминать ничего из своей жизни, где это могло бы найти путь к нему.

Зажигательные снаряды. Гранаты. В последний раз, когда кто-то запустил гранату в инопланетную станцию, погибли тысячи людей. Ну и хрен с ними. Они знали, что работа опасна, когда брались за нее. Она закрепила шлем на месте, проверила бутылки, проверила пломбы. Убедилась, что в медицинской системе достаточно лекарств, чтобы продержаться еще хотя бы несколько часов. Это был ее последний шанс.

Она вышла из шлюза одна, спустившись вниз к голубой металлической сфере. Вокруг нее светились врата, следя за ней, как тринадцать сотен глаз. Девочка была слишком мала, чтобы разглядеть ее, но костюм Танаки засек ее - крошечная черная точка на фоне сияния. Еще одна фигура была рядом с ней - Нагата. Танака сделал один длинный разгон, а затем несколько коротких, более резких торможений, падая к наследнице империи и ее защитнику-повстанцу. Скафандр Нагаты был старого марсианского образца, словно что-то из музея.

Танака жестом руки указал канал, и Нагата щелчком переключился на него.

"Я думал, у нас есть взаимопонимание", - сказал Танака.

"Я не войду", - ответил Нагата. "Я не хотел, чтобы Тереза пришла одна. Я подожду здесь".

Девушка была в таком же костюме, как у Нагаты, но если Нагата выглядел как житель другого времени, то Тереза Дуарте была похожа на ребенка в костюме. Глаза за козырьком были вызывающими, подбородок слегка приподнят, челюсть слегка приподнята. Танаке не нужно было, чтобы ее сознание истекало кровью, чтобы увидеть девушку такой, какая она есть. Напуганной. Не в своей тарелке. Это было бы жалко, если бы Танака не чувствовала того же, но раз она чувствовала, это было отвратительно.

"Я не уверена, что вывести верховного консула на встречу с его врагами будет лучше, чем привести тебя", - сказала она.

Нагата сделал жест старого Белтера, соглашаясь. "Если я не нужен Терезе, меня здесь не будет".

"Я сказала ей, что все в порядке", - сказала Тереза. Она говорила как ее отец. Танака не совсем понимала, на что она смотрит. Спокойная свирепость пожилой женщины и властная уверенность девочки в том, что они защищают друг друга, как воины Древней Греции защищают щиты. Идиотское высокомерие или заслуженная самоуверенность - трудно понять разницу, пока не станет слишком поздно.

"Твой выбор", - сказал Танака. "Пойдем со мной".