Падение Левиафана

Рогатый бог забывает. Маленький человек забывает. Сверкающий призрак не может заставить себя забыть, и это всегда было и будет ее голодом. Машина мерцает своим идиотским мерцанием, она складывает свои неразрешимые головоломки, она поет жужжащим криком. А во сне под сном человек стоит один на маяке и смотрит в лицо разъяренному морю. Его усталость и боль рифмуются с чем-то реальным, и Амос открывает глаза.

Лаборатория была странно неподвижна. Вокруг него стрекотали мониторы и звучали сигналы тревоги. Когда он вдохнул, ему показалось, что его легкие наполнены осколками стекла. С усилием он повернул голову. Элви там не было. Не было и Джима. Однако он узнал второго командира Эльви. Ли, подумал он. Парень выглядел ошеломленным. Они все выглядели ошеломленными.

"Привет", - сказал Амос.

Ли не ответил.

"Привет".

Вздрогнув, доктор, казалось, вернулся в сознание из того состояния, в котором он находился.

"Что? О. Да. Не пытайтесь двигаться", - сказал Ли. "Вы прошли через... Ты через многое прошла".

"Ты в порядке?"

"Да, я просто... У меня был очень странный опыт".

"Да, я понял. Но ты должен рассказать Джиму и доктору. Нет никакого способа попасть внутрь. Дуарте знает, что мы здесь. И я думаю, он в ярости".

Глава тридцать девятая: Джим

Переживание, когда оно пришло, было ошеломляющим. Джим помнил все, что было до этого, но с тем чувством отдаленности, которое иногда приносит травма. Он все еще мог представить Амоса, привязанного к медицинской кушетке, страдающего от припадков и боли. Он помнил, как спустился вслед за Элви в камеру катализатора и увидел там Файеза и техников.

Он вспомнил, как смотрел на женщину, которую они называли катализатором, и думал о Джули Мао, первом человеке, которого он видел зараженным протомолекулой, и о том, сколько времени прошло, прежде чем она умерла. Или если не смерти, то трансформации. И о жертвах станции Эрос, которым ввели образец протомолекулы и подвергли огромным дозам радиации, чтобы стимулировать распространение инопланетного организма, или технологии, или как там люди хотели это классифицировать. Но даже тогда они умирали медленно. Или их развоплощали и перепрофилировали, не давая умереть в промежутке. Он вспомнил, как думал о том, что катализатор может жить в таком состоянии бесконечно долго - кожа для удержания протомолекулы. Инструмент, сделанный из человеческой плоти. Он вспомнил, как задавался вопросом, осталось ли в ней хоть что-то, способное осознать, во что она превратилась.

Потом Элви открыла изолятор, вывела Кару и Ксана в надежде, что они смогут прервать продолжающееся нападение, убивающее Амоса. Все эти воспоминания были ясными и незамутненными, но казалось, что они произошли несколько недель или месяцев назад. Это объяснялось тем, что произошло потом.

Появилась яркость: свет, который был также звуком, который был также ударом, словно его ударили в каждую клетку тела по отдельности. Он почувствовал, как что-то в нем открывается, открывается и открывается, пока он не испугался, что оно никогда не перестанет открываться, что он станет единым, непрерывным актом расширения, который может закончиться только аннигиляцией.

Затем, как во сне, он оказался в сотне мест одновременно. Тысячей людей. Простор, в котором идея "Джеймс Холден" терялась, как камень в океане. Он был женщиной с больным плечом на камбузе незнакомого корабля, наполовину выпившей колбу дешевого кофе, тайно подмешанного в алкоголь. Он был молодым человеком в маленькой, тесной инженерной рубке, вовлеченным в сексуальный акт с Ребеккой - кем бы она ни была - и разрывающимся между чувством вины и восторгом от своей неверности. Он был офицером лаконского флота, прятавшимся в своей комнате для приготовлений, при выключенном свете, стараясь затихнуть, чтобы его рыдания не услышали члены экипажа и не узнали, как он напуган.

Как калейдоскоп, составленный из интимных жизней других людей, его память была яркой, блестящей и фрагментарной. От одной мысли об этом у него слегка кружилась голова.

"Итак, - сказал Элви, - я думаю, мы можем согласиться, что отчеты полковника Танаки были точными".

Танака на настенном экране кивнул. Наоми была на экране рядом с ней, оперативная палуба "Роси" окружала ее, как рама. Джим и Файез парили в кабинете Элви. Все они были вместе, и все они были разбросаны.

Амос, вместе с Карой и Ксаном, находился под наблюдением медицинской команды. Как и все остальные члены экипажа. Часы, прошедшие после неудачного погружения, были вихрем активности. Научные команды проверяли и перепроверяли свои данные, искали любые закономерности, которые могли измениться и потускнеть, прежде чем их окончательно сотрут. Джим не сомневался, что они найдут все то же самое, что Танака нашел в первый раз, когда "Прейс" был спасен.

Эта мысль захватила его. "Был ли там кто-то транзитный? Когда это произошло?"

"Нет", - сказала Наоми. "На этот раз толчком послужили не вещи внутри врат. Это были мы".