Падение Левиафана

По ее опыту, существовало два способа процветания в жестком, авторитарном режиме. Первый - тот, к которому стремилось большинство людей - быть тем, кем тебя хочет видеть власть. Марсу нужны были верные солдаты, и они производили их, словно печатали детали для станков. Она знала, потому что была достаточно взрослой, чтобы стать одной из них. Она видела, как ее соратники пытались задушить или изгнать из своих коллективных душ все, что не было в достаточной степени марсианским, и иногда им это удавалось.

Другим способом выживания было наслаждение секретами. Наслаждаться возможностью казаться одним, но быть другим. И быть хорошим в этом. Даже если это не касалось траха ее младших офицеров, это было своего рода сексуальным извращением. Острые ощущения от осознания того, что неверное слово или неожиданный промах могут привести к пуле в затылок, были для нее важнее самого секса.

Вседозволенное, открытое общество, где она могла бы делать все то же самое, не боясь последствий, свело бы ее с ума. Ей с самого начала нравилось участвовать в лаконском эксперименте, потому что видение Дуарте - сначала как капитального преступления против Марса, а затем как постоянного двигателя опасности - удовлетворяло ее извращения. Она не чувствовала стыда по этому поводу. Она знала, кто она.

"Проснись", - сказала она, вдавливая пальцы в спину молодого человека.

"Сплю", - пробормотал Тристан.

"Я знаю. Теперь проснись". Она снова ткнула его пальцем. Она занималась боксом и борьбой по десять часов в неделю. Когда она разжала пальцы, они были как железные прутья.

"Черт побери", - сказал Тристан и перевернулся на спину. Он одарил ее сонной ухмылкой. Его взъерошенные светлые волосы и чисто выбритое лицо с глубокими ямочками делали его похожим на херувима с классической картины. Один из путти Рафаэля.

Алиана сделала еще один глоток из пульверизатора и протянула ему. Он покачал головой. "Зачем ты меня разбудила?"

Алиана роскошно растянулась под мягкими простынями, ее длинная фигура едва помещалась на огромной кровати. "Я под кайфом. Я хочу трахаться".

Тристан с преувеличенным вздохом перевернулся на спину. "Элли, у меня почти не осталось жидкости в организме".

"Тогда сходи за стаканом воды, прими таблетку соли и возвращай свою задницу в мою постель".

"Есть, есть, полковник", - сказал Тристан, смеясь.

Смех закончился резким охом, когда она перевернулась на него и упала на его живот, прижав его бедра к кровати своими лодыжками и ступнями и захватив его запястья своими руками. Он удивленно посмотрел на нее, затем, решив, что это сексуальная игра, начал бороться. Его руки и грудь были хорошо сформированы, но мягкие, скорее как у здорового подростка, чем у мужчины двадцати лет. Ее руки были тонкими и бугристыми, мышцы бегуна на длинные дистанции, сожженные дотла в результате постоянного использования, и крепкие, как стальные пружины. Когда он попытался пошевелиться, она легко толкнула его обратно, сжимая руки до тех пор, пока его запястья не выскочили, и он не завизжал.

"Элли, ты...", - начал он, но она снова сжала руки, и он замолчал. Она была зла, и он это видел. Ей нравилось, что она злится. Ей нравилось, что он это видит.

"В этой комнате я - Алиана. Ты - Тристан", - сказала она медленно, стараясь, чтобы наркотики не мешали ей говорить. "За этой дверью ты - капрал Ривз, а я - полковник Танака. Эти вещи никогда нельзя путать".

"Я знаю", - сказал Тристан. "Я просто пошутил".

"Никаких шуток. Никаких шуток. Никаких промахов. Если ты допустишь ошибку, если ты забудешь о строгой дисциплине, которая позволяет этому существовать, я, как минимум, буду уволен с позором".

"Я бы никогда..."

"А тебе", - продолжала Алиана, как будто он не говорил, - "не понравится та версия меня, которая придет к тебе тогда".

Она смотрела на него сверху вниз, ожидая, пока его внезапный страх перерастет в понимание. Затем она отпустила его запястья и слезла с него, улегшись на свою сторону кровати.

"Принеси мне тоже воды, ладно?" - сказала она.

Тристан не ответил, просто встал и вышел из комнаты. Алиана смотрела ему вслед, наслаждаясь тем, как он сжимает бедра и задницу при ходьбе, как нежно вибрирует его спина и плечи. Он был очень, очень красив. Когда то, что у них было, неизбежно закончится, она будет скучать по нему. Но это не меняло того факта, что все закончится. Они всегда заканчивались раньше. В этом была часть радости.

Через несколько минут Тристан вернулся с двумя стаканами воды. Он остановился у изножья кровати с неуверенным видом. Алиана похлопала по простыне рядом с собой.

"Прости, если я причинила тебе боль", - сказала она.

"Все в порядке", - ответил он, затем протянул ей стакан и сел рядом. "Прости, что я оступился. Все еще хочешь трахаться?"

"Через минуту", - сказала она. Некоторое время они оба глотали воду.

"Мы еще увидимся?" - спросил он в конце концов. Алиана почувствовала, что ее радует надежда в его голосе.

"На этот раз я должна быть в Лаконии некоторое время", - ответила она. "И я действительно хочу увидеть тебя снова. Мы просто должны быть осторожны".