Читаем Падшее Просвещение. Тень эпохи полностью

Антуан Ватто испытал сильное влияние творчества Питера Пауля Рубенса, произведения которого изучал в Люксембургском дворце в Париже. В 1717 году живописцу было присвоено звание академика. На рубеже 1720-х годов художник посетил Великобританию. Обращаясь к мотивам, почерпнутым из современной ему жизни («Бивак», 1710, Музей изобразительных искусств, Москва; «Савояр с сурком», 1716, Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург), французский живописец вносил в них особую интимность и лирическую взволнованность. В зрелый период творчества Антуан Ватто разрабатывает новый тип сюжетов – театральные сцены и «галантные празднества» (картины «Праздник любви», «Общество в парке», около 1720, – обе в дрезденской картинной галерее), в которых за галантной игрой постоянно повторяющихся персонажей, под маской актера кроется бесконечное разнообразие оттенков поэтического чувства, целый мир тончайших душевных состояний, нередко окрашенных иронией и горечью, порожденной столкновением мира мечты с реальностью. Богатство эмоциональных оттенков в этих картинах и работах Антуана Ватто («Затруднительное предложение», около 1716, «Капризница», около 1718 – обе в Государственном Эрмитаже, Санкт-Петербург; «Меццетен», 1719, в музее Метрополитен, Нью-Йорк; «Паломничество на остров Киферу», 1717–1718, «Жиль в костюме Пьеро» – обе в Лувре, Париж) подчеркивается пейзажем, окрашенным тонким лирическим чувством, изящной выразительностью поз и жестов, изысканностью нежных цветовых сочетаний, трепетной игрой красочных нюансов и как бы вибрирующих мазков. Глубокие размышления французского художника о сущности подлинно высокого искусства, которое он противопоставляет искусству ложно-значительному, парадно-официальному, отразились в картине «Вывеска лавки Э.Ф. Жерсена» (1720, Картинная галерея, Берлин-Далем). Не привыкший выслушивать похвалы своим картинам, художник Антуан Ватто был очень скромен, допуская, что некоторые из его рисунков все же могли бы понравиться публике. Рисунки французский живописец делал исключительно для себя, получая от этого живейшее наслаждение, и хранил их в альбомах. Все удачное в картинах Ватто – содержательность и красота мотива, жестов и поз – извлечено из этих набросков. Столь трепетное отношение к рисункам может показаться нарциссизмом, но за этим проглядывает собственная жизнь художника – и горькая, и счастливая, слишком короткая и озарявшаяся временами тем, что врачи называют pes phthisica – внезапным подъемом сил у больных чахоткой, объяснимым иллюзорной надеждой. Это – жизнь, проведенная в созерцании приятелей-актеров, одетых в переливающиеся атласные костюмы, флиртующих или музицирующих, жизнь, наполненная страстью и отчаянием, и еще самым главным для Ватто – возможностью рисовать. Наверное, Ватто часто рассматривал полотна Веронезе и рубенсовские картины в Люксембургском дворце. Жаль, что король Людовик XV слабо интересовался живописью – он познал бы много радостей, посещая мастерскую художника в нижнем этаже под Большой галереей. При общем невнимании к творчеству выдающегося французского живописца периода рококо многие картины художника были увезены из страны – в Пруссию в XVIII веке, а в XIX столетии в Англию в коллекцию Уоллес. Генерал-директор Лувра Виван-Денон мог бы восполнить этот пробел, когда наполеоновские армии маршировали на Восток, но он этого не сделал. Любопытно, что он не повесил в Музее Наполеона (так переименовали Лувр) даже «Паломничество на остров Киферу» – картину, которая была конфискована в числе прочих почетных произведений упраздненной Королевской Академии. Ватто воспринимался как нечто недостойное славы Франции. Таким образом, искусство художника, с самого начала не имевшее непосредственных продолжателей, не оказало существенного влияния на более позднюю живопись Франции. Поэтическое очарование отличает и рисунки Ватто, выполненные обычно сангиной либо в три цвета (мел, сангина, итальянский карандаш) и запечатлевшие разнообразные типы французского общества начала XVIII века; легкие штрихи и волнистые линии воссоздают в них нюансы пластической формы, движение света, эффекты воздушной среды. Декоративная изысканность произведений Ватто послужила основой сложения рококо как стилевого направления (хотя в целом творчество художника далеко выходит за его рамки), а его поэтические открытия были подхвачены уже после смерти художника французскими живописцами середины – второй половины XVIII века (Шарден, Ланкре, Патер, Буше, Фрагонар и др.). Английское искусство очень многим обязано Ватто. Тернер называл его своим любимым художником и подражал ему в фантазии, названной «Как Вам угодно». В другой своей картине Уильям Тернер представил мастерскую Ватто вместе с художником, работающим (как гласит название) «по правилам Шарля Дюфренуа».

Полотно «Паломничество на остров Киферу» стало этапным в творчестве Антуана Ватто. Это полотно отражает как нельзя лучше простую философию: жизнь – только коротенькое путешествие и его следует совершить как можно комфортабельнее и веселее.

Перейти на страницу:

Все книги серии Классика лекций

Живопись и архитектура. Искусство Западной Европы
Живопись и архитектура. Искусство Западной Европы

Лев Дмитриевич Любимов – известный журналист и искусствовед. Он много лет работал в парижской газете «Возрождение», по долгу службы посещал крупнейшие музеи Европы и писал о великих шедеврах. Его очерки, а позднее и книги по искусствоведению позволяют глубоко погрузиться в историю создания легендарных полотен и увидеть их по-новому.Книга посвящена западноевропейскому искусству Средних веков и эпохи Возрождения. В живой и увлекательной форме автор рассказывает об архитектуре, скульптуре и живописи, о жизни и творчестве крупнейших мастеров – Джотто, Леонардо да Винчи, Рафаэля, Микеланджело, Тициана, а также об их вкладе в сокровищницу мировой художественной культуры.В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Лев Дмитриевич Любимов

Скульптура и архитектура / Прочее / Культура и искусство
Как начать разбираться в архитектуре
Как начать разбираться в архитектуре

Книга написана по материалам лекционного цикла «Формулы культуры», прочитанного автором в московском Открытом клубе (2012–2013 гг.). Читатель найдет в ней основные сведения по истории зодчества и познакомится с нетривиальными фактами. Здесь архитектура рассматривается в контексте других видов искусства – преимущественно живописи и скульптуры. Много внимания уделено влиянию архитектуры на человека, ведь любое здание берет на себя задачу организовать наше жизненное пространство, способствует формированию чувства прекрасного и прививает представления об упорядоченности, системе, об общественных и личных ценностях, принципе группировки различных элементов, в том числе и социальных. То, что мы видим и воспринимаем, воздействует на наш характер, помогает определить, что хорошо, а что дурно. Планировка и взаимное расположение зданий в символическом виде повторяет устройство общества. В «доме-муравейнике» и люди муравьи, а в роскошном особняке человек ощущает себя владыкой мира. Являясь визуальным событием, здание становится формулой культуры, зримым выражением ее главного смысла. Анализ основных архитектурных концепций ведется в книге на материале истории искусства Древнего мира и Западной Европы.

Вера Владимировна Калмыкова

Скульптура и архитектура / Прочее / Культура и искусство
Безобразное барокко
Безобразное барокко

Как барокко может быть безобразным? Мы помним прекрасную музыку Вивальди и Баха. Разве она безобразна? А дворцы Растрелли? Какое же в них можно найти безобразие? А скульптуры Бернини? А картины Караваджо, величайшего итальянского художника эпохи барокко? Картины Рубенса, которые считаются одними из самых дорогих в истории живописи? Разве они безобразны? Так было не всегда. Еще меньше ста лет назад само понятие «барокко» было даже не стилем, а всего лишь пренебрежительной оценкой и показателем дурновкусия – отрицательной кличкой «непонятного» искусства.О том, как безобразное стало прекрасным, как развивался стиль барокко и какое влияние он оказал на мировое искусство, и расскажет новая книга Евгения Викторовича Жаринова, открывающая цикл подробных исследований разных эпох и стилей.

Евгений Викторович Жаринов

Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Культура и искусство

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
1812. Всё было не так!
1812. Всё было не так!

«Нигде так не врут, как на войне…» – история Наполеонова нашествия еще раз подтвердила эту старую истину: ни одна другая трагедия не была настолько мифологизирована, приукрашена, переписана набело, как Отечественная война 1812 года. Можно ли вообще величать ее Отечественной? Было ли нападение Бонапарта «вероломным», как пыталась доказать наша пропаганда? Собирался ли он «завоевать» и «поработить» Россию – и почему его столь часто встречали как освободителя? Есть ли основания считать Бородинское сражение не то что победой, но хотя бы «ничьей» и почему в обороне на укрепленных позициях мы потеряли гораздо больше людей, чем атакующие французы, хотя, по всем законам войны, должно быть наоборот? Кто на самом деле сжег Москву и стоит ли верить рассказам о французских «грабежах», «бесчинствах» и «зверствах»? Против кого была обращена «дубина народной войны» и кому принадлежат лавры лучших партизан Европы? Правда ли, что русская армия «сломала хребет» Наполеону, и по чьей вине он вырвался из смертельного капкана на Березине, затянув войну еще на полтора долгих и кровавых года? Отвечая на самые «неудобные», запретные и скандальные вопросы, эта сенсационная книга убедительно доказывает: ВСЁ БЫЛО НЕ ТАК!

Георгий Суданов

Военное дело / История / Политика / Образование и наука
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза