Падшие люди

Мысли о Смуглой Энни не оставляли меня. Я часами – даже целыми днями – думала о ней, представляла, как она провела последний вечер своей жизни, делала записи в своем альбоме для газетных вырезок. Некоторые факты биографии Энни задевали меня за живое, казались очень знакомыми; сопоставляя и анализируя их, я испытывала чувство вины. Во-первых, фамилия Чапмэн. Это же фамилия моей матери. То, что случилось с Энни, могло бы произойти и с моей матерью, если б та дожила до 42 лет. Как и Энни, моя мама была кроткая, тихая женщина, никогда не сквернословила. Вот и все, что я о ней помнила.

Особенно меня коробило, что газеты, характеризуя Смуглую Энни, называли ее больной, апатичной бродяжкой. Но ведь она не всегда была такой. По некоторым сведениям, она иногда торговала цветами, занималась вязаньем, была известна пристрастием к рому. Жила она с решетником, отсюда и прозвище: Смуглая Энни Решето. Она была женщиной дородной, с широким носом, у нее не хватало нескольких зубов. В общем, ничего привлекательного, даже по понятиям обездоленных трудяг.

Позднее стали появляться прочие ужасные подробности, их публиковали постепенно, понемногу, чтобы держать народ в состоянии постоянного страха. У женщины была вырезана матка, верхняя часть влагалища и две трети (задняя часть) мочевого пузыря. Все это было сделано очень быстро, а значит, убийца имел представление о процедурах медико-патологических или анатомических осмотров. Согласно заключению коронера, убийца сдавил женщине гортань, так что она не могла кричать, повалил на землю и перерезал ей горло. Умерла она от потери крови.

При проведении коронерского расследования обрывок кожаного фартука признали не имеющим отношения к преступлению, – к великому разочарованию многих, ведь он так удачно вписывался в популярную версию преступления. Было установлено, что этот лоскут принадлежал сыну одного из квартиросъемщиков.

Истерия, разразившаяся в связи с серией убийств в Уайтчепеле, после убийства Смуглой Энни выросла до безумных масштабов. Об этих преступлениях писали в Нью-Йорке, Монреале и по всей Европе. В печати публиковались самые невообразимые рассказы свидетелей, гипотетические теории и письма поборников морали, а также жесткая критика действий полиции. Даже коронер внес свою лепту, жалуясь, что ему не дали карту, на которой он мог бы показать, где или как был обнаружен труп последней жертвы. Все сходились во мнении, что полицейские – тупые заторможенные клоуны.

В морге Энни раздели и обмыли обитатели работного дома, ее одежду бросили в углу, тем самым уничтожив все возможные улики. Судмедэксперт заявил, что не может работать в столь ужасных условиях: это просто возмутительно, что в Уайтчепеле нет своего морга. Полиция трудилась день и ночь, сотрудников не хватало. Полицейским приходилось полагаться на слухи, а в Ист-Энде болтали кто во что горазд. Группа местных торговцев, утратив веру в полицию, создала собственную организацию. Уайтчепелский комитет бдительности объявил, что готов выплатить солидное вознаграждение за любую информацию, которая поможет арестовать убийцу. Один депутат парламента назначил вознаграждение в размере 500 фунтов стерлингов. В результате количество обращений в полицию значительно возросло: увеличилось число свидетелей, писем, признаний, розыгрышей, авторов умных версий.

Моралисты и обозреватели ставили непростые вопросы. Разве общество не несет ответственность за бедность и порочность, от которой страдают жители Ист-Энда? Если в результате беззакония, нравственной развращенности и опасных условий жизни появляются такие убийцы, как Кожаный Фартук, кто должен решать все эти проблемы?

В понедельник 10 сентября Кожаный Фартук был обнаружен, он прятался в одном из домов на Малберри-стрит. Его настоящее имя – Джон Пайзер. В доме, где он скрывался, полицейские при обыске нашли несколько длинных лезвий, но Пайзер объяснил, что это его инструменты, ведь его ремесло – отделка обуви. Он заявил, что ни в чем не виноват, но его все равно арестовали, вместе с укрывавшими его людьми, и препроводили в полицейский участок на Леман-стрит.

Я с удивлением осознала, что чувствую себя обманутой, даже разочарованной. Что же получается? Ведь если убийца – Пайзер, значит, мне придется всю жизнь мучиться с человеком, за которого я вышла замуж. А я-то уже тешила себя надеждой, что в один прекрасный день к нам в дом явятся полицейские, арестуют его и все мои проблемы будут решены. С другой стороны, слава богу, что мои подозрения насчет Томаса – просто плод необузданного воображения. Чтобы он был способен на столь жуткие злодеяния! Какой вздор! Должно быть, это из-за моих капель. Надо поменьше их принимать, а то от них скачут мысли и нелепые фантазии появляются. Придется признать унизительную правду: гнев и ненависть Томаса направлены только на меня. Но если он не убивал женщин, когда его не было дома, чем же он тогда занимался?