Падшие в небеса. 1937 год

— Так точно! Все! Готово! На днях передам дело в суд. Особым составом я думаю быстро. Все будет в срок, товарищ полковник! Все в срок! Полковник! Этот франт в костюме — полковник из Москвы! И он приехал лично — поторопить следствие по делу какого-то там — Павла Клюфта?! Нет, он приехал сюда совсем по-другому! Он приехал сюда получить результат! Вот зачем! Он приехал сюда, что бы потом рапортовать, что, в Красноярске он лично раскрыл несуществующую шпионскую группу! Он лично раскрыл заговор государственного масштаба! Он! Но зачем? Кому он будет лгать? Кому еще кому-то выше? А зачем? Потом тот, что выше него по званию, пойдет в Кремль, и тоже будет лгать? И так дойдет до самого главного — вождя товарища Сталина? Но зачем, зачем им это нужно — обвинять простых людей, которые не сделали ничего плохого? Которые страдают ни за что? Просто ради кого-то доклада? Бред, бред — государственного уровня! Павел, сжал голову ладонями, как тисками и качал ей из стороны в сторону. Вадим Петрович посмотрел на Клюфта и подмигнул лейтенанту:

— Лейтенант, я уезжаю скоро. Чтобы справка была у меня на столе. Все. И лейтенант — не забудьте там написать свою фамилию! Вы хорошо справились со своей работой. Думаю — у вас перспективное будущее. Объявляю вам на первый раз благодарность!

— Служу трудовому народу! — рявкнул в ответ Маленький и вытянулся по струнке.

— Тсс! — приложил большой палец к губам Вадим Петрович. — Не надо называть меня по званию. Не надо. Я не люблю. Пусть я так и буду — Вадимом Петровичем! — полковник затушил папиросу и посмотрев на Павла сказал с сожалением:

— Ну, что ж, Павел Сергеевич. Прощаться будем. Наверное, уж никогда не увидимся. Я хочу вам сказать — вы зря, зря на нас обижаетесь. И вот, на лейтенанта. Он-то, как раз, вам и помог. Помог! Молодец — значит, есть в нем порядочность. Есть! Если сам настоял на проверке! Сам раскопал это дело! И не надо, не надо слюни распускать! Вы молодой — оступились. Еще можно подняться. Главное — осознать, так сказать! Вадим Петрович тяжело вздохнул и фальшиво улыбнулся. Но улыбка — была лишней. Явно лишней. Полковник, как показалось Павлу, не смог себе — отказать в удовольствии, вот так, цинично — поиздеваться над ним. Вадим Петрович повернулся и медленно вышел. Так выходят актеры со сцены. Именитые актеры! Звезды! Которые знают — сейчас через секунду после их исчезновения за занавесью — зал взорвется аплодисментами. Клюфт смотрел вслед этому человеку. Что он мог сделать в эту секунду? Что?! Он, маленький человек — волею обстоятельств оказавшийся в таком положении? Один против всей этой кошмарной системы? Что он мог сделать? Павел ухмыльнулся. Набрав вот воздуха, он плюнул. Плюнул, что есть силы. Но к счастью, полковник этого не услышал и не увидел. Он уже закрыл дверь.

Семнадцатая глава

— Товарищ — верь! Взойдет она! Звезда пленительного счастья! — Верочка Щукина читала стихи сама себе. И не кого-то там — а Пушкина! Его самого! Раньше, она, никогда так точно — не осознавала эти строки. Ну, что такое прочитать стихотворение?! Потом зазубрить и рассказать вслух на уроке литературы?! Просто выдохнуть из груди — какие-то слова! Какие-то буквы… и все! Получить отметку и забыть. Но теперь! Вера Щукина, с новой стороны начала открывать для себя поэзию. Понимать ее! Учиться слышать то, что хотел сказать поэт! Осознавать — что стихотворение это не просто рифмованные слова, а некое тайное послание людям! Послание своих мыслей! Послание своей души — зашифрованное в такую изящную, словесную форму. Товарищ! Верь, взойдет она! Звезда пленительного счастья! — что может быть точнее?!

Пушкин! Неужели он был пророк? Неужели он мог предвидеть будущее? Писать такое — писать предсказание? Поэты — это кто? Верочка Щукина вдруг осознала — во все времена поэты были лакмусовой бумажкой того, что творилось в стране! Они были глашатаями того, чего друг другу боялись сказать люди! Может быть, поэтому поэты так недолго живут?! Пушкин, Маяковский… Власть боится поэтов. Любая. Она боится. Почему?! Да кому же нужна — правда? Кому? Верочка Щукина с горечью и в тоже время, какой то детской наивностью искала для себя этот ответ. Искала, но не находила… Сколько времени прошло с того момента, когда они расстались с Пашей? Сколько? Много… так много. На дворе уже конец февраля. Уже и весна близится. Но до нее слишком далеко! Огромные сугробы, и колючий, и цепкий ветер — не дадут весне вступить в свои права досрочно. Но все же она придет. И это будет неизбежно.