Паладинские байки

– Что ж, пора, пожалуй. Надо мне наведаться в замок. Глухая ночь, дон Креспо, небось, дрыхнет вовсю.

– Но как же, там у него, наверное, полно охраны, да и магия… – Аглая с тревогой посмотрела на него. Паладин пожал плечами:

– Ну а что делать-то? Утра, что ли, ждать? Утром он на нас всех поселян натравит. Прикажет им нас на кусочки разорвать – и всё. И ничего мы сделать не успеем. Нет, только ночью. Пойдем, позовем Адарбакарру.

Они вышли из церкви, тщательно прикрыв за собой дверь, чтоб ни лучика света от лампад не просочилось наружу.

На улице было темно, и в низких тучах ворочалась приближающаяся гроза. Деревня спала мертвым сном, нигде не светилось ни одного огонька. Но это совершенно не означало, что опасаться нечего и некого. Конечно, наверняка у дона Креспо есть какие-нибудь соглядатаи, иначе он был бы последним дураком.

И как только Аглая и Джудо подумали об этом, как между домами мелькнул тусклый свет, и на площадь выбежали восемь молоденьких женщин, все как одна одетых в красные шелковые юбки с коротким, до колен, подолом, да еще и разрезанным по бокам до пояса. На ногах у них у всех были высокие сапоги из черной кожи, а сверху – кожаные же черные жилетки, на манер местных камизелек, только куда более облегающие и с огромным декольте. Кожаные камизельки, похоже, были напялены прямо на голое тело. И у каждой девахи в одной руке был здоровенный кнут, а в другой – факел.

Увидев паладина и инквизиторку, они переглянулись, и та, что была впереди остальных, высокая и удивительно светловолосая для орсиньянки, крикнула:

– Ага!!! Чужие! Хватай их!!!

Они развернули кнуты и кинулись на гостей. Джудо тут же шагнул вперед, закрыв собой Аглаю, и посмотрел блондинке прямо в лицо, в глаза. Она на мгновение запнулась, Джудо воспользовался ее замешательством, призвал круг света. Хлопнуло, полыхнуло белым, одновременно ударила молния, и огромный купол яркого света накрыл и паладина, и инквизиторку, и всех восьмерых соглядатаек. Девахи остановились, некоторые даже попадали, выронив факелы – круг света, вызванный силой Девы, на несколько мгновений перекрыл заклятие, под которым они находились, вызвав растерянность и замешательство. Паладин этим воспользовался, и призвал на сей раз очищение – тоже на всех.

Голубоватое сияние разлилось от него и прокатилось волной до края площади, омывая всех на своем пути.

Блондинка, упавшая на колени, не отрываясь смотрела паладину в лицо. Он подошел к ней ближе, все так же глядя в глаза, забрал кнут, повернулся к другой, поймал ее взгляд, и тоже обезоружил. И как-то очень быстро так получилось, что все восемь застыли вокруг, кто на коленях, кто лежа, и смотрели на него, не отрывая взгляда, а их кнуты он позабирал и сунул эту охапку Аглае.

А потом сказал:

– Вы больше не рабыни.

Женщины зашевелились, неуверенно переглядывались, касались друг друга, зачем-то ощупывали собственные лбы. Потом блондинка медленно проговорила:

– Как… это ты сделал? Мы… не чувствуем больше печати…

Джудо тяжко вздохнул:

– Некогда объяснять. Времени нет. Ну-ка, быстро все в храм, и молитесь с посвященной Аглаей, чтоб печать вас снова не одолела.

Они начали вставать, шатаясь, держась друг за друга, и пошли к церковным дверям. Аглая открыла им, и женщины зашли внутрь, скучились перед алтарем, разглядывая икону, освещенную лампадами. А потом все как одна опустились на колени и, плача, принялись сбивчиво молиться.

Аглая повернулась к Джудо:

– Очаровал сразу восемь женщин… ну ты силен. Теперь-то что?

– Как и собирались, – паладин потер лоб. – Будем звать Адарбакарру. Времени мало, Креспо уже, небось, почуял, что его печать сломана и эти женщины ему больше не подчиняются. Вот же ж дерьмо… завел себе наложниц, да еще сделал из них палачек и соглядатаек. И нарядил, как инквизиторок в походе.

– Да как ты можешь сравнивать это пошлое барахло с нашим походным облачением! – возмутилась инквизиторка. ­– Ничего общего!

– Хм... ну… мне оно показалось похожим… только без рубашек. Эти кожаные корсеты… сапоги… – паладин сделал невинное лицо. Аглая еле удержалась от того, чтоб его не стукнуть.

– Шутки шутить потом будем, Джудо. Лучше скажи, как Адарбакарру позвать?

– Я сам позову, – Джудо прикрыл глаза, тихонько пропел странным, нелюдским голосом:

– Адарбакарра!!!

Темноту на площади разорвало серебряным сиянием, и черный единорог явился во всей красе.

– Вот он я, внук кровавой сиды.

– Адарбакарра, пришла пора исполнить обещание, – Аглая бесстрашно посмотрела в его горящие голубым пламенем очи. – Помоги нам против нашего общего врага.

– Я обещал тебе, дева, – фыркнул единорог. – Так и быть. Ну, внук кровавой сиды, садись мне на спину. И постарайся не задеть меня своим мечом, когда будешь им размахивать. Не люблю я ваше холодное железо...

Паладин утер лицо ладонями, словно умываясь, и преобразился. Теперь он выглядел так же, как тогда, когда явился на поляну, где сектанты собирались принести Аглаю в жертву демону: весь светился, а глаза горели серебряным пламенем. Он положил руку на холку Адарбакарры, повернулся к Аглае и сказал, глядя ей на плечо: